Бунт против воображаемого мира
Жан Жене
«Служанки»
Учебный театр НГТИ
Режиссер Полина Лапаева
Нередко, обращаясь к пьесе «Служанки» Жана Жене, режиссеры проверяют возможности молодых артистов. Нынешней осенью премьера «Служанок» состоялась на актерско-режиссерском курсе Алексея Крикливого, Ильи Панькова, Ивана Орлова и Анны Зиновьевой в стенах Новосибирского театрального института на Ядринцевской. Новое сценическое воплощение пьесы французского драматурга предложила студентка Полина Лапаева.
Для режиссера важным оказалось исследовать, какие сценические возможности открывает ярко выраженная театральность материала, предполагающая преображение, подмену смыслов и cмену масок. Сюжет пьесы построен на том, что в отсутствие хозяйки две сестры-служанки ежедневно устраивают своеобразный ритуал, во время которого одна из них исполняет роль Мадам, а другая – своей сестры. Их обращение к театральности не имеет никакого практического смысла. Игра для них, в первую очередь, становится возможностью вырваться за пределы пространства кухни, презираемого и низкого. В спектакле мотив игры возникает и во внешнем облике героинь, и в речевых характеристиках, и в способах актерского существования. Героини, Клер (Арина Литвиненко) и Соланж (Алина Юсупова), появляются на сцене с броским готическим гримом, напоминая персонажей фильмов Тима Бертона. В их неестественной пластике отражается абсурдность отношений между людьми разных социальных статусов. Клер, изображая Мадам, представляет ее манерной, любящей красивые позы, которые она меняет, повинуясь импульсам своего вздорного характера. Соланж, перевоплощаясь в Клер, наделяет ее отрывистыми, ломаными движениями, словно кто-то дергает ее как марионетку за невидимые ниточки. Любопытно, что отличия речевых масок служанок и Мадам, с помощью которых в пьесе подчеркивается разобщенность персонажей, возникает уже в «ритуале». Маркером положения превосходства становится иностранный акцент (вероятно, немецкий) в речи Клер-Мадам. Но это превосходство проявляется только в игре, ведь героини в своем собственном спектакле зависимы друг от друга: без угнетающего не может быть угнетаемого. Исполняя роль другого, служанки напоминают кукол, до тех пор, пока в придуманный мир не вторгаются настоящие чувства: любовь, граничащая с ненавистью, и ненависть, граничащая с любовью.
Мотивы поступков служанок Полина Лапаева находит в их детстве. Спектакль предваряет сцена в холле театрального института. В школе для девочек Соланж (Анастасия Косенко) ночью тайком пробирается в одну из комнат, чтобы увидеться со своей младшей сестрой Клер (Екатерина Боярова) и порадовать ее подарком – кремовым пирожным, которое в каком-то смысле становится обещанием будущей красивой жизни, оставшейся впоследствии несбывшейся мечтой. Озлобленный оглушительный крик воспитательницы, заставляет Соланж мгновенно выбежать из комнаты, а Клер сжаться от ужаса на кровати: очевидно, их обеих ожидает жестокое наказание. Девочки живут в атмосфере страха, несвободы, подчинения. В процессе взросления они утрачивают способность испытывать благородные чувства, даже от их сестринской близости впоследствии ничего не остается. Влияние окружающей среды настолько велико, что у героинь нет другого выбора, кроме как превратиться в служанок, ненавидящих грязь, поглощающую их изнутри и снаружи. Причинить физическую и душевную боль – воображаемой Мадам и одновременно друг другу – единственный способ преодолеть свою природу, возвыситься над действительностью, стать улучшенной версией себя.
Ритуал служанок превращается в неотъемлемую часть их настоящей жизни, постепенно заменяя ее полностью. Они настолько верят в иллюзию, что утрачивают связь с реальностью, правда, кажется, не до конца осознают, что воображаемое убийство Мадам равно подлинной смерти одной из них. Интересно, что в этой постановке Мадам как реальный персонаж не появляется. На сцену выходит Мадам, придуманная служанками, похожая на Красную Королеву из бертоновского фильма «Алиса в стране чудес» (Анна Замараева). Она олицетворяет страхи, гипертрофированные сознанием героинь. По обеим сторонам сцены возникаютих двойники: Клер, пожирающая кремовое пирожное (Элина Зяблова) и Соланж, поправляющая меховую горжетку на шее (Марина Королева). Режиссер вслед за драматургом создает в спектакле несколько уровней иллюзии. Сюжетным решением, выходом из ситуации, как и в тексте становится самоубийство Клер. Пока Соланж пребывает в мире фантазий, она выпивает отравленный напиток, сопровождая действие неприличным жестом. Совершая выбор, героиня избавляется от своих фобий, обретает настоящую себя и утверждает свою независимость, окончательно разрывая отношения с сестрой. Смерть – акция, в которой Клер выражает бунт против воображаемого мира. Вот только обретение реального моментально оборачивается его утратой.