«Двенадцать стульев» «Коляда-Театра»: С добрым утром, дядя Киса!
Роман Ильфа и Петрова в интерпретации Николая Коляды начинается с того, что публика попадает в старую деревенскую бабушкину комнатку: все пространство сцены затянуто гобеленами с пушистыми котятами, которые смотрят как-то удушливо и устрашающе. Спектакль визуально и атмосферно потерял при переносе на большую сцену «Красного факела»: если в «Коляда-Театре» ты буквально попадал в бабушкин сундук, то на фестивальном показе это ощущение не воссоздалось, казалось, что половину реквизита просто не довезли до Новосибирска.
Главный визуальный символ этого спектакля – кот, тут и ностальгические ковры, и вполне современные китайские сумки в виде голов кошек, которые на разный манер носят абсолютно все действующие лица, и мягкие игрушки в огромном ассортименте… Визуально спектакль возводит дурновкусие в абсолют – с кошками смешиваются и плакаты с революционными лозунгами, и последние «тренды» китайского рынка, пародирующие и Турцию, и Индию одновременно.
Мы пришли посмотреть спектакль про Кису, про Ипполита Матвеевича Воробьянинова, и в этом мирке Киса – это и философия, и способ жизни, и самый добрый друг, и самый страшный враг. В гротескном, ярмарочном мире, полном масочных персонажей, только он – Киса – единственный живой человек. В роли Воробьянинова – сам Николай Коляда (он же режиссер и автор инсценировки), и эта история во многом про самого Николая Коляду (но это мы поймем только в самом финале). Мир вокруг даже не претендует на звание мира реального – это все в голове героя. Начинается история с того, что Киса узнает о спрятанном кладе, и заканчивается ровно в тот момент, когда судьба клада выясняется.
Все хождение Кисы за брильянтами – это игра впавшего в детство старого человека: это он помнит пугающие гобелены с котами, это он нежно хранит в памяти свое смешное прозвище, это для него путеводной звездой становится образ умершей мадам Петуховой. В веселом инфантильном карнавале закружит огромный колядовский хор, он же массовка, он же кордебалет, распевающий полублатные одесские песни. Захватывающая гонка за барышом не важна для Коляды, в своем спектакле он препарирует характеры, которые в огромном многообразии описали Ильф и Петров в своем романе.
Вставные музыкальные номера здесь порой длиннее и подробнее остальных сцен, ведь весь мир существует не для того, чтобы выживать и искать себе кусок хлеба, а для того, чтобы веселиться и праздновать. И если у Ильфа и Петрова страшные истории о бедности быта и нравов прикрывались веселыми коллизиями и цепкими фразочками, которые стали крылатыми на годы, то у Коляды ко всему этому добавляются еще песни и танцы улиц. И вот веселые вдовы возвещают о том, что «мясо – вредно» и сливаются в вакхической пляске, вот пуск первого трамвая превращается во всеобщее братание простого люда, вот свадьба мадам Грицацуевой мощным крещендо звучит ближе к финалу первого акта, возвещая всем главный музыкальный лейтмотив – песню про лимончики, звучащую как гимн плутовства.
За плутовство в спектакле Коляды отвечает Остап Ибрагимович Бендер (Илья Белов). Белов прекрасно чувствует эту плутовскую природу: ловкий слуга, прохвост, динамичный, ни на секунду не останавливающийся персонаж, который только на первый взгляд кажется главным героем этой истории. Бендер тут чуть ли не еще один плод воображения Воробьянинова. Киса даже убьет Осю ближе к финалу, и сделает это как бы ненарочно, но живописно, скопировав мизансцену картины Ильи Репина «Иван Грозный убивает своего сына», после чего Бендер оживет – ведь нельзя и впрямь убить плод своего воображения.
И лишь в финале мы поймем, про кого ставит эту историю Коляда. Киса Воробьянинов прямо как Буратино путешествует по стране дураков в поисках богатства и счастья, а находит… свой театр. Так история «Двенадцати стульев», в центре которой оказывается сам Николай Коляда, становится историей о «Коляда-Театре»: вот Киса узнает, что на деньги от клада построен ДК Железнодорожник, артисты «Коляда-Театра» с блеском в глазах рассказывают, как была возведена сцена и зрительный зал, а сам Николай Владимирович смотрит на все это чудо со слезами на глазах – тут у героя нет ни капли досады за то, что он упустил свое богатство – тут только счастье худрука за то, что у него есть свой театр, что есть сцена и этот прекрасный хор, из которого возникают любые персонажи, будь то герои Ильфа и Петрова, Шекспира или самого Коляды. Так герой окончательно разрушает четвертую сцену и превращается из Ипполита Матвеевича в Николая Коляду.
Любопытно, что в дубль с Колядой роль Воробьяникнова исполняет Олег Ягодин – и о чем получается спектакль, когда уходят ассоциации с домом-театром и Колядой – его строителем, остается только гадать.
Режиссер докручивает эту историю, прямо провозглашает всем свое завещание, а завещает он свой театр. Николай Коляда буквально ложится в гроб, и его могилу забрасывают плюшевой землей. Киса, Коляда, и весь выдуманный мир героя исчезают, но исчезают громко, под музыку и танец пестрого хора, который вновь вызывает вакхической пляской к жизни своего создателя.
«Двенадцать стульев» Коляды, как и весь театр Коляды – о жизни, о радости, о витальности, которая побеждает все и даже смерть. Но в «Двенадцати стульях» режиссер размазывает этот лаконичный месседж на почти четыре часа сценического действия… За длинными музыкальными номерами теряется азарт приключенческого сюжета. Тягучий ритм спектакля превращает путешествие за двенадцатью стульями в испытание для смелых и храбрых зрителей, на которых цепко действуют бесконечные магические камлания труппы «Коляда-Театра».