«Дураки на периферии» в «Красном факеле»: И даже гроб не понадобился
Андрей Платонов «Дураки на периферии».
Новосибирский академический театр «Красный факел».
Режиссер Сергей Левицкий, художник Кристина Войцеховская
Что мы знаем
«Это важная для театра премьера, поскольку Платонова в репертуаре ещё не было» – указано на сайте театра в разделе «События» 13 сентября прошлого года. Действительно, интригует. Ведь пьесы Платонова – сложный материал, но притягательный и злободневный. В «Дураках» через канцеляристский язык и абсурдность высмеивается эгоизм, глупость, сексизм общества и ханжество бюрократизма – всё то, что так свойственно нашему вневременному контексту (подробнее о пьесе в статье ОКОЛО «Платонов на Периферии»).
Режиссера Сергея Левицкого многие помнят по спектаклю «Фронтовичка». В 2016 году на «Ново-Сибирском транзите» эта работа из Улан-Удэ стала лучшей среди постановок большой формы. А сам режиссер получил премию от Ассоциации театральных критиков. Помимо этого, Левицкий является худруком Русского драматического театра в Улан-Удэ. С 2015 года он неустанно удивляет зрителей смелым и неординарным творческим подходом. То хорор по Андрееву поставит, то спектакль-бродилку по Достоевскому, то Шекспира через чёрный юмор выскажет. Тоже интригует.
Ещё мы знаем, что в премьерном спектакле занята практически вся труппа театра. Даже сверх того – роли получили монтировщик сцены и реквизитор. Да и возрастное ограничение обозначили – 18+. Но пьеса не обязывает. Значит, режиссёр ввёл что-то такое – эдакое. Интригует-интригует-интригует!
Что мы видим
На сцене стены из красного кирпича. И стеклянная панорамная стенка, в которой отражается зрительный зал. Позади почти ничего не видно. Наверху четыре больших вентилятора. Вроде как, вид на вход в супермаркет или средний ТЦ. По бокам и в центре стоят диванчики и столики. Слева – дверь туалета. Справа – дверь входная и настенная вешалка. Вроде как, вид квартирной обстановки. Вот только в «прихожей» гроб лежит. А на полу разбросана одежда.
Затемнение. Спектакль начинается с пошловатых аханий и оханий.
На сцене один за другим появляются актёры: Илья Музыко, Клавдия Качусова, Валерия Кручинина, Константин Телегин. По пьесе: полицейский-любовник, дочь Башмакова, супруга Башмакова, сам Башмаков. Взаимодействуют друг с другом, говорят платоновским языком, заполняют сцену. Всё сдержанно и тривиально. Даже механически. Ждут комиссию. Появляется комиссия «Охматмлад» («Охрана матерей и ихних младенцев»). Появляется неожиданно и со всех сторон. Три инспектора: Георгий Болонев, Сергей Богомолов, Павел Поляков. Все как один: в пальто, в туфлях, в галстуках. Один лысый, другой с бородой, третий – Поляков. Вроде юморят с интонациями и на!ха!льными действиями. Вроде смешно. Затем приказывают Башмакову молчать, его супруге рожать и резюмируют:
«Заседание комиссии объявляю закрытым. Членов комиссии прошу от семейного скандала следовать за мной. До свиданья, гражданин Башмаков. Счастливо размножаться!».
Почти сразу начинается суд. Башмаков судится с тройкой «Охматмлада». Тут Владимир Лемешонок в роли Маттиаса из «Перед заходом солнца» в «Старом доме», только в судейской робе. Происходит разбирательство в том же пространстве, где и ранее. Но на этот раз мы видим, что за прозрачной стеной находится бар «Кабачок Шинок», где празднуют свадьбу и шумно отдыхают какие-то люди под песни Лободы, Лепса и другие караоке-хиты (для этого и понадобилась практически вся труппа театра). Выходит, что судятся герои на фоне разгулья. По крайне мере, это хороший стёб (как я узнал позже, только зрители первых рядов партера смогли разглядеть, что там происходило). Вот так суд и идёт.
А параллельно этому развиваются другие события. Появляются актеры Алексей Межов и Михаил Селезнёв, которые в образах Мужиков пытаются решить проблему с кустарниками. Екатерина Дорогина ходит с бутылкой текилы туда-обратно. Клавдия Качусова пытается проникнуть в зал суда, чтобы сказать что-то (молодому поколению всегда есть что сказать). Елена Дриневская в полицейской униформе кормит грудью младенца.
В пьесах Платонова действительно много персонажей и странных сцен. Их можно вырезать, можно интерпретировать. Но если ничего с ними не сделать, то возникнет вопрос – «А зачем это здесь?». Вот вопрос и возник. И неоднократно возникал в дальнейшем. Понятно, что происходящее – абсурд. И хочется среди всего бедлама зацепиться за что-то настоящее. А в итоге, цепляешься только за текст.
Но сперва был антракт, во время которого я случайно услышал разговор трёх дам почтенного возраста:
Одна: Нет, ну, конечно, смешного много! Я только не поняла, какая связь – суд и кабачок?
Другая: Ой, ну Паша тут хороший-хороший. И Серёжа молодец. Так играют хорошо. Смешно. А вот которая полуголая – это Кручинина?
Третья: Все молодцы. Интересно, чем всё закончится?!
Вторая часть спектакля немногим отличается от первой. Появляются актёры в разных образах, кружат вокруг тройки весельчаков, как-то взаимодействуют и исчезают. Тройка, в свою очередь, разгоняет свою машину юмора по максимуму при помощи: сдавленных голосов, скучной клоунады, околоКВНовских сценок и трясущихся коленок. По сюжету – выполняют обязанности примерных мужей и отцов для Марьи Ивановны Башмаковой и её младенца. Короче, сперва плачут, потом смеются, а параллельно выпивают за баром. Вот так жизнь и идёт.
Но среди всего бедлама просматривается философия статичного пространства. Создается ощущение, что та самая прозрачная стенка делит мир на две части – обыденный и бюрократический. В обыденном мире все люди как люди. Они горюют и радуются. И кажутся тебе живыми. Но как только они оказываются по ту сторону стенки, то перевоплощаются в машины с механическими движениями и голосами. Если это и художественное решение, то, к сожалению, практически не заметное.
(спойлер)
В конце резкая пощёчина зрителю – смерть младенца. Пощёчина от автора, скорее, но режиссёр её никак не сглаживает. Наоборот. Тройка «Отматмлада» тут же заполняет необходимые бланки, фотографирует тело младенца, засовывает его в мусорный мешок и уходит. Разбитая мать в одиночку остаётся сидеть на гробу на бюрократической стороне. Где-то сверху включаются вентиляторы.
Что в итоге
Чтобы посмеяться над чем-то родным и хоть как-то трогающим душу можно сходить на «ЧУднЫе люди». Чтобы посмотреть яркий стёб-арт лучше идти на «Агенты праздников». Для фанатов Полякова есть «Довлатов» и «Продавец дождя». Остросоциальные темы раскрываются в «Гедде Габлер» и «Процессе». Для чего нужен спектакль «Дураки на периферии»? Заявлено, что это сатирический спектакль, где высмеивается бюрократическая система.
Но создается ощущение, что режиссер аккуратно вышагивает на границах безумного абсурда и острой сатиры, боясь окунуться во что-то конкретное. Оттого мы не получаем ни того, ни другого. Кажется, что режиссер просто проиллюстрировал текст Платонова.
Музыка невыразительна, свет способен лишь затухать в нужных местах. Пространство приедается и выглядит довольно просто. Зато и актеров, и их игры тут в достатке. А возрастное ограничение обозначено из-за сцен с аханиями, да подбухиванием. История для взрослых!
Бюрократизм – это бесспорный бич нашего существования. И как же хочется не бежать от него, а быть сильнее. Учиться его побеждать. Как? У Платонова нет на это ответа. У Левицкого тоже. Вероятно, не самый адекватный способ ставить «Дураков» как примитивную комедию положений. Текст Платонова с его миром постапокалипсиса, где свихнувшиеся персонажи с деградирующим языком и телом живут и заботятся лишь о себе – подобному прочтению отчаянно сопротивляется. И просит более осмысленного режиссерского хода. Зрители, возможно, смеялись бы меньше, но они были бы благодарны.
Читать еще ОКОЛО о спектакле «Дураки на периферии» в театре «Красный факел»: текст Яны Глембоцкой «Последние времена»
В материале использованы фотографии Виктора Дмитриева