Лаборатория в Томском ТЮЗе: Молодые не рассерженные люди
Режиссерская лаборатория «Рупор». Томский ТЮЗ. Эскизы.
Джон Осборн «Оглянись во гневе», режиссер Георгий Цнобиладзе;
Юлия Тупикина «Офелия боится воды», режиссер Никита Рак;
Мартин МакДонах «Лейтенант с острова Инишмор», режиссер Павел Зобнин
Есть устоявшееся мнение, что на театральных лабораториях открываются режиссеры, актуализируются забытые или ставятся современные тексты, а в культурное и информационное поле попадают целые театры, о которых раньше не было слышно. Это не всегда так. И лаборатория «Рупор» в Томском ТЮЗе – вне стереотипа. По признанию ее автора – Олега Лоевского – это просто актерский и режиссерский тренинг, решающий локальные внутритеатральные задачи.
И действительно. Томский ТЮЗ, в котором прошла очередная режиссерская сессия – самодостаточный театр, лучший в своем городе, известный в стране – никакого болота здесь не растрясти. И Георгий Цнобиладзе, и Никита Рак, и Павел Зобнин давно превратили режиссуру театральных эскизов в самостоятельную профессию, в которой комфортно; пьесы, выбранные для лаборатории, не назовешь уникальными или хотя бы объединенными какой-то идеей. Поэтому «Рупор» интересен именно как процесс, как часть повседневной работы, как часть новой театральной реальности, в которой кроме идеолога заинтересованы критики, режиссеры и театры.
Меньше, чем за неделю три режиссера сотворили три эскиза, которые были показаны в один день.
Первой была представлена пьеса Джона Осборна «Оглянись во гневе» в решении Георгия Цнобиладзе. Написанный в 1956 году, текст стал символом движения «рассерженных молодых людей» и сегодня воспринимается крайне актуально. Главный герой терроризирует жену. Затем, когда та, беременная, сбегает к родителям, начинает жить с ее подругой. Но на самом деле его злоба, по замыслу Осборна, обращена во вне: в лице жены он разговаривает со всем миром и презирает его устоявшиеся лживые ценности.
«Всем все безразлично. Все пребывают в состоянии упоительной лени. Я с вами скоро вообще обалдею. Уверен, вы поставили своей целью свести меня с ума. Боже мой, как хочется хоть какого-то душевного подъема, хоть совсем немного».
Конечно, это бунт, конечно, это романтизм XX века. И у режиссера Цнобиладзе было как минимум два пути – ставить спектакль про условную Болотную или поворачивать историю в семейную драму, превращая главного героя в Стэнли Ковальского из пьесы Уильямса «Трамвай «Желание». Второй путь, очевидно, оказался ближе, но, играя на спрямление смыслов, режиссер пошел дальше. В Джимми Портере, которого в эскизе сыграл Кирилл Фриц, нет ни протеста, ни интеллекта. Кто-то на обсуждении вспомнил, что в пьесе главному герою пророчат место во Французской революции. Но Фриц играет такого парня, который, по ощущениям, даже не знает, что она была. Есть в нем что-то от быдла, что-то – от офисного планктона, но в целом – «ни сё ни то», как говаривал Гоголь про Хлестакова.
Конечно, можно было бы представить, что перед нами типичный представитель современного поколения, что это история про «сегодня», что это Валентин из пьесы братьев Пресняковых «Изображая жертву» или Гриша из пьесы Любови Стрижак «Кеды», но жилище Джимми Портера обставлено в логике прошлого: ни в костюмах, ни в пространстве, ни в чтении газет, ни в музыкальном оформлении – ни одного намека на сегодняшний день. В результате эскиз оказался крайне невнятным как с режиссерской, так и с актерской точки зрения.
Если это история про романтизм, то в эскизе не хватает бунта; если это про личную драму, то рыхлый главный герой совсем не тянет на роль семейного маньяка (и вообще – не тянет, проглатывая все смыслы, которые только можно проглотить); если это про сегодняшнее обнуление и тотальное отупение, то нужно было что-то делать с монологами – так, по аналогии, герои пьесы Павла Пряжко «Жизнь удалась» не способны на столь интеллектуальные откровения.
Со вторым эскизом случилась обратная история, – неведомым образом режиссер Никита Рак выбрал для работы крайне сомнительных достоинств пьесу Юлии Тупикиной «Офелия боится воды» и попытался всеми доступными средствами оправдать свой выбор. Если в первом эскизе остужали кипяток, то во втором – кипятили воздух. Тут тебе и разные стилистические заходы, и актерские контрапункты, и детальная проработка персонажей, и заигрывание с эстетиками современного театра. Но на деле – пустота. «Обо мне написали в журнале «Эксперт», в котором о ком попало не пишут», – сообщает на главной странице личного сайта драматург Юлия Тупикина. Стоит ли после подобного признания вообще открывать ее тексты? Хотя, надо отдать должное, они часто фигурируют в престижных конкурсах и ставятся на сценах России.
В центре – обычная семейная история про любовь и нелюбовь, про невозможность жить вместе, про разные поколения, вынужденно существующие в одной квартире, но – с какими-то дикими ходульными отсылками к шекспировскому «Гамлету» и цитированием «Бедный Йорик!» Этакая сентиментальная комедия для домохозяек, глубоко местечковая по духу и смыслам. Залу, разумеется, в своей массе спектакль понравился, так как «есть о чем подумать, и есть где посмеяться». После разгромного обсуждения публика даже возроптала в фойе: «Все было хорошо, пока не заговорили критики», «Оставьте театр зрителям!».
В этом смысле пьеса Тупикиной профессионально порочна – она создает ложную установку на великое, заставляя зрителей тешить свою интеллектуальную оболочку угадыванием расхожих цитат и ситуаций, за которыми, на самом деле, не стоит совершенно ничего. Ноль.
Третий эскиз принадлежал Павлу Зобнину. И это был «Лейтенант с острова Инишмор» по пьесе Мартина МакДонаха.
Совершенно неожиданно вывернутый ирландский мир (читай – и русский) вызвал у томских зрителей волну отрицания. Ценность иронии и гротеска как таковых была поставлена под сомнение. Все очевидные параллели с реальностью, такие как создание различных военизированных и террористических группировок, сомнительные патриотические лозунги, готовность совершать чудовищные преступления ради неясной цели – публикой были пропущены. Публика удивилась отсутствию в пьесе положительного персонажа, отсутствию выраженной нравственной позиции со стороны автора и режиссера, требовала от Павла Зобнина осуждения зла, вступалась за права животных (в спектакле занят живой кот) и в итоге пришла к наболевшему вопросу: «А зачем вообще всё это?» Надо сказать, что эксперты в лице Олега Лоевского, Оксаны Кушляевой и Глеба Ситковского защищали эскиз рьяно и не менее агрессивно – смущенные зрители даже покидали свои места под напором аргументов.
Меж тем, эскиз получился у Зобнина, без сомнения, хорошим, а актерские работы – самыми выразительными в рамках лаборатории. Каждая из них – маленькая актерская удача. Владимир Хворонов, Игорь Савиных и Алексей Мишагин вообще вне конкуренции. Грубая путаница возникла только с пространством – посадив зрителей на сцене лицом в кулису, Зобнин перенес большую часть действия в зрительный зал, в результате чего половина зрителей совсем не видела происходящего, но, очевидно, это явление временное, и если спектакль останется в репертуаре – все будет совсем по-другому.
При всей слаженности эскиза, если исключить контекст лаборатории, работа мало чем отличается от многих ирландских комедий, блуждающих по стране.
В сущности, это просто хороший спектакль, самый что ни на есть привычный МакДонах – яркий, смешной, дерзкий и гротескный, в котором из-за нелепой гибели случайного кота разворачивается настоящая кровавая мясорубка.
Смысл постановки МакДонаха в рамках режиссерской лаборатории неочевиден. К тому же, справедливости ради, надо учесть, что Павел Зобнин Томскому ТЮЗу нечужой – он хорошо знает возможности труппы и совсем недавно на сцене театра вышла его премьера «Банка сахара». Ответ напрашивается один – вероятно, в силу обстоятельств, Зобнину от этого эскиза был нужен гарантированный успех. И эта цель достигнута.
В целом, театральные лаборатории как явление имеют уравновешенное количество плюсов и минусов. Главный плюс – уникальная возможность для творческого поиска, шанс прозвучать для Режиссеров, Текстов и Театров. Главный минус – размывание критериев профессионализма, качество собранных за несколько дней спектаклей, которые, за редким исключением, так и остаются эскизами – и даже после дополнительных репетиций редко способны конкурировать с полноценными режиссерскими работами (по большому счету, разумеется). Успех на лабораториях часто эфемерен, замкнут в определенном кругу участников, способных разделить радость от недельного марафона, где каждый «обманываться рад». Но в этом обмане есть свое упоение – бесценное ощущение свободы и право на ошибку.
В материале использованы фотографии Сабины Че из архива театра
Еще о Томском ТЮЗе на сайте ОКОЛО: «Дубровский»: Недописанный роман