«Viva la liberta!», или Свобода по-пермски
В.А.Моцарт. DonGiovanni/ Дон Жуан.
Пермский театр оперы и балета им. П. И. Чайковского.
Музыкальный руководитель и дирижер Теодор Курентзис,
режиссер-постановщик Валентина Карраско,
сценография Эстерина Зарилло, Валентина Карраско,
художник по костюмам Мета Бронски.
«Дон Жуан» в постановке Валентины Карраско стал эффектным завершением трехлетнего парада премьер в Пермской опере, объединенного аутентичным звучанием музыки Моцарта в исполнении оркестра под управлением Теодора Курентзиса.
Но если в двух предыдущих частях трилогии – «Так поступают все женщины» и «Свадьбе Фигаро» – на первый план выходила именно музыкальная концепция, обновление Моцарта, подача каждого пассажа как драгоценности, красоту которого хочется раз за разом познавать и осознавать, то режиссура «Дон Жуана» стала лихим, свободным и оригинальным театральным высказыванием.
Валентина Карраско – режиссер из Аргентины, участница испанской группы La Fura dels Baus, поставила ясный, с прозрачным лейтмотивом спектакль, который не строит ребусов, но в то же время обладает множеством мелких деталей, наделяющих его изысканностью. Он – о свободе человека. Дон Жуан (партию исполняет бас-баритон из Италии Симоне Альбергини) – единственный герой спектакля, который свободен от ограничений, предрассудков и правил хорошего тона. Он не включен в замкнутую систему с невнятными и безжалостными законами, которая довлеет над всеми персонажами спектакля. Свобода – это синоним и сущность протагониста. Собственно основная визуальная метафора это ясно показывает: все герои, населяющие спектакль, кроме Дон Жуана, ограничены в движении различными ортопедическими приспособлениями. Причем эти накладки, бандажи и корсеты очень легко снимаются, но никто и не пытается избавиться от этого «рыцарского» обличья. Гуманность чужда людям-манекенам. Оболочки, наполненные пустотой, всегда одинаковы и пугают своей закостенелостью, жестокостью и бесчеловечностью.
Мир Дон Жуана – мир свободы. На входе в замок Дон Жуана все без исключения обязаны раздеться и выкинуть в черную бочку «доспехи», предрассудки и прочие утяжелители непринужденной жизни. В этом пространстве свободы состоится бал, на котором главный герой попытается соблазнить крестьянку Церлину и будет настигнут всеми своими врагами одновременно. Там внутри окажутся и зрители, которых артисты хора утащат на сцену в порыве всепоглощающей свободы… В эти минуты можно все. Даже забрать у дирижера партитуру и варварски отобрать палочку у барабанщика. Но потом явится пластмассовое воинство со своими правилами и догмами и будет бить костылями неверных маргиналов, пытаясь уничтожить не вписывающуюся в безжалостную систему яркую свободу и непринужденность.
Декорация состоит из трех панелей, которые до колосников заполнены пластмассовыми частями искусственных тел. Это то ли коллекция Дон Жуана, состоящая из многочисленных трофеев, то ли фабрика по производству новых искусственных людей. Но именно там, в глубине сцены, на протяжении всего спектакля люди-роботы создают из этих деталей фигуру Командора. Этот персонаж – воплощенный страха Дон Жуана, но вместе с тем, и плод его воспаленного, буквально обкуренного сознания.
В финале свершается возмездие, но земля не разверзается под ногами главного героя, он не падает в гиену огненную. Хороший тон, намертво связанный со снобизмом, антигуманностью, желанием уничтожить того, кто контрастирует с окружающим миром, побеждает. Дон Жуан оказывается брошен на кормежку сомнамбулам и манекенам. Но перед тем как его съесть, растащить на куски, Дон Жуана превращают в себе подобного, ведь ад для него – это конформизм, мнимая жизнь под покровом красивой оболочки, диктующей правила.
«Дон Жуан» классифицируется как «dramma giocoso» – веселая, комическая опера. И в спектакле Карраско и Курентзиса, поставленном в стиле киножанра нуар с элементами сюрреализма, много буффонады, гротеска, легкого юмора. Броское, плакатное мизансценирование с довольно пикантными сценами органично дополняет музыку с ее контрастностью, многогранностью. Спектакль насыщен множеством цитат, самая яркая из которых – отсылка к роману Патрика Зюскинда «Парфюмер»: Дон Жуана в финале съедает толпа манекенов, оставляя от него лишь зеленый камзол.
Режиссура спектакля, безусловно, своеобразна и актуальна, но полноправным хозяином «Дон Жуана», как и двух предыдущих частей трилогии, является именно дирижер. Теодор Курентзис каждый раз дирижирует по-новому. Например, может внезапно в процессе спектакля изменить музыкальную концепцию. Каждый взмах руки безоговорочно воспринимается музыкантами. Дирижер здесь и сейчас монтирует как музыкальную, так и визуальную реальность, происходящую на сцене. Исполнители главных ролей, стоя на авансцене и исполняя ту или иную арию, будто в диалоге с дирижером вырисовывают различными красками свою партитуру. Здесь могут быть различные оттенки, нюансы, акценты. За этим рождающимся совершенством исполнения хочется наблюдать бесконечно долго. Разумеется, музыканты играют на копиях инструментов моцартовских времен. Как иначе, – ведь это попытка воссоздать эпоху, дать понять зрителю как звучала музыка, дать почувствовать своеобразный аромат, особую идентичность. Играют на жильных струнах, ведь эта густота, дымность звука придает музыке особую туманную красоту. Фантастически звучит хаммерклавир (Джори Виникур). Особый, резковатый и искристый звук этого инструмента контрастирует со звучанием оркестра, перебивает музыку, рисует фактурные швы. Очень тонкое и гибкое соотношение вокального и инструментального, постоянное дополнение и акцентуация оркестра и исполнителей сливаются в единое, творящееся в воздухе действие, подкрепляемое визуальными образами и аллюзиями. Иногда хочется закрыть глаза и просто слушать заново рожденную, избавленную от штампов и слоев пыли музыку, в которой нет диктата. Только ощущение пьянящей, восторженной свободы.
Кстати, для Теодора Курентзиса это уже второе обращение к партитуре Моцарта. В 2010 году на сцене Большого театра «Дон Жуан» впервые прозвучал в схожем исполнении по реставрированному нотному тексту и со сложным, многоплановым режиссерским решением Дмитрия Чернякова.
Однако основной манифест пермского спектакля – «Viva la liberta!» – звучит сегодня особенно остро в условиях политических конфликтов, сопровождающих Пермскую оперу в последнее время. Министерство культуры края намерено сократить бюджет театра в два раза и контролировать репертуарную политику, что, по сути, является введением открытой цензуры, и с чем руководство театра, естественно, согласиться не может. На фоне премьеры Курентзис сделал несколько громких заявлений, после которых его будущее в Пермской опере представляется весьма неопределенным.
Материал на эту тему: COLTA: «Курентзис обвинил пермский минкульт в некомпетентности».
Классная статья