«Воронежский кейс»: энергия театрального самоопределения
На Платоновском фестивале искусств впервые прошел «Воронежский кейс». Идея, благодаря которой арт-директора, театральные критики и менеджеры получают возможность отследить театральный процесс отдельно взятого города, возникла здесь, конечно же, неслучайно. Всем известно, что этот представительный театральный форум под руководством деятельного Михаила Бычкова уже в течение 10 лет определяет культурное лицо Воронежа и являет пример выдающейся афиши, соперничающей с самыми амбициозными столичными фестивалями. Поэтому именно на Платоновском фестивале появилась программа, которая занимается децентрализацией культурных процессов не только за счет привлечения энергии извне, но и через развитие местного сообщества. Тем более, что юбилейный год фестиваля выпал на ковидную эпоху, а это, к сожалению, сократило международную программу до онлайн-показов, но в то же время спровоцировало появление нового раздела афиши. Для «Воронежского кейса» куратор Раиса Ждан отобрала свежие спектакли практически всех театров города.
Задал тон спектакль Никитинского театра «Двенадцатая ночь, или Как угодно» в постановке Юрия Муравицкого. Режиссер поместил артистов в экстремальные обстоятельства: во время репетиций заставил каждого выучить все роли пьесы, а на самом спектакле внедрил принцип их случайного распределения. На арьерсцене мелом нарисована замысловатая схема шекспировского сюжета, где каждый персонаж обозначается цифрой. Актер выбегает в центр сцены, которая превращена в огромную песочницу (художник Ваня Боуден), а зрители вытягивают из мешка фигурки с номерами. И вот судьба награждает коренастого Алексея Савина ролью Оливии, а тоненькую Татьяну Солошенко – сыром Эндрю. В такой ситуации хочешь не хочешь вступаешь в борьбу за право исполнять ту роль, которая уж точно тебе не предназначалась, и влетаешь в поток игровой импровизации, тревожа восприятие партнеров и зрителей. В течение спектакля артисты Никитинского успешно выдерживают прессинг неожиданного распределения, не теряясь, находят и нужный жест, и современную интонацию для выпавших персонажей. Единственной загвоздкой остается канонический непереработанный текст, в котором такие слова, как, например «пуритане», становятся преградой на пути стихийного юмора и актуального звучания.
Сцена из спектакля «Двенадцатая ночь, или Как угодно», Никитинский театр, режиссер Юрий Муравицкий
В «Бальзаминове» Камерного театра мир разделен на четыре секции (художник Николай Симонов). С одной стороны, это стены панельного дома с характерной облицовкой брежневских времен. Но когда одна из стен поднимается, то под ней оказывается комната, где и происходят все перипетии известного сюжета. А вот традиционные типажи Островского режиссер Михаил Бычков легко трансформирует в кинообразы разных жанров – от семейных саг до индийского экшена. Экстремальные погони, любовные обманы, неправдоподобные совпадения, решенные в духе народного кино, остроумно подсвечивают и актуализирует пьесу русского классика, не меняя ее привычного звучания. Очевидно, что времена, культурные среды и средства коммуникации меняются, а проблемы остаются неизменными: российский обыватель всегда рад поверить в приукрашенную иллюзию больше, чем в реальное положение дел. Именно поэтому мать Бальзаминова (Татьяна Чернявская) узнает о приключениях своего непутевого отпрыска с экрана маленького кухонного телевизора, завораживающего своим синим свечением. А финальное счастье Михайло Дмитрича Бальзаминова (Михаил Гостев) и Домны Евстигнеевны Белотеловой (Мария Малышевская) превращается в окончательное погружение в выдуманное и фальшивое измерение мыльных опер. При всей насмешливости и сатирическом звучании этого решения практически всем актерам удается сохранить обаяние своих персонажей, а Михаил Гостев в глупой наивности Бальзаминова временами обнаруживает трогательную мечтательность, иногда вызывающую сочувствие.
Михаил Гостев (Бальзаминов), «Бальзаминов», Воронежский камерный театр, режиссер Михаил Бычков
Этого актера, но в совершенно неузнаваемом виде мы встречаем и в другом спектакле Камерного театра, представленном на «Воронежском кейсе». Режиссер Надя Кубайлат и художник Денис Сазонов облачают его в реалистичную силиконовую маску известного американского писателя. Более того, наделяют его голосом, записанным на поэтическом концерте в баре. На «Вечере с Чарльзом Буковски» исполнители оказываются заперты в полиэтиленовый куб и тем самым отделены от зрителей. Вначале все думают, что это предостережения ковидной эпохи, но затем становится понятно: в пространстве существует вирус посильнее COVID-19. Эпатажная и талантливая энергия скандалиста, бабника и пьяницы способна захватить любого. Свидетельством этого становится история журналистки (Яна Кузина), которая ведет вечер литератора, а потом, попадая к нему в полиэтиленовую комнату на аудиенцию, теряет контроль над собой и своими желаниями. Идея гипнотического и безапелляционного подчинения обывательского сознания гениальной индивидуальности звучит в спектакле внятно, но ее не вполне хватает на дистанцию двухчасового спектакля.
На «Воронежском кейсе», помимо драматической программы, были представлены пластические спектакли. «Танцуем Мандельштама» состоит из восьми миниатюр в постановке восьми известных хореографов на темы поэзии знаменитого автора. В каждом эпизоде на экран в глубине сцены проецируется стихотворение Осипа Эмильевича, а затем танцоры представляют вариации на темы этого текста. Наиболее запоминающимися миниатюрами стали те, где не было прямой иллюстрации текста, но возникали переклички с ритмом представляемого лирического произведения, как в соло Никиты Чумакова с его же хореографической вариацией «Мальчика в трамвае» и в трио Екатерины Чепоровой, Виталия Шилова и Олега Петрова с «Дано мне тело» в постановке Владимира Варнавы.
Спектакль «Плот медузы» отсылает к одноименной картине французского художника Теодора Жерико, написанной в начале XIX века на основе документального сюжета. Кораблекрушение фрегата «Медуза», которое заставило пересесть большую часть пассажиров и команды на небольшой плот, обернулось во время шторма смертельным противоборством не только со стихией, но и людей друг с другом. Хореограф Павел Глухов переосмысляет эту историю в метафорическом ключе и экстраполирует ее конфликт на социум в целом. Он касается не только классических тем любовных взаимоотношений и борьбы за место под солнцем, но и остро звучащих вопросов гендера, равноправия, самопознания в обществе.
Сцена из спектакля «Плот медузы», Воронежский камерный театр, хореограф Павел Глухов
Вообще во всей программе «Воронежского кейса» так или иначе звучала тема самоопределения, театрального, локально-городского или общечеловеческого, – а в центре этого процесса – актеры. Молодой азарт и смелость Никитинского театра, подлинная углубленность в сферы русской культуры и сознания артистов Камерного театра, общий интерес к современной хореографии – все это определяющие энергетические токи городского театрального контекста Воронежа, которыми хочется поделиться далеко за его пределами.
В публикации использованы фотографии с сайта Воронежского камерного театра и Никитинского театра.