VI Транссибирский арт-фестиваль: начало
В шестой раз «отправился в путь» Международный транссибирский арт-фестиваль, который традиционно проходит в Новосибирской филармонии в марте – апреле. Его художественный руководитель знаменитый скрипач Вадим Репин каждый раз составляет программу, которая сохраняет уже сформировавшиеся в недрах фестиваля традиции, дает возможность услышать музыкантов, ставших его постоянными звездами, а также знакомит с новыми исполнителями, композиторами, произведениями, расширяет границы полижанровыми представлениями.
Нынешний фестиваль не является исключением. Первые пять концертов, о которых пойдет речь, уже дали достаточно много разнообразных впечатлений. Открылся фестиваль, можно сказать, добротной, беспроигрышной программой, будто бы составленной по заявкам некоего среднеарифметического любителя музыки. Впрочем, и профессионалу всегда приятно послушать признанные мировые шедевры, да еще и в хорошем, не вызывающем серьезных дискуссий исполнении. И это правильно – на старте новации и эксперименты ни к чему. Вступительная программа как бы ввела нас в прекрасный мир неувядающей классики, ну а дальше уж пусть каждый выберет концерт по своим запросам.
Итак, первое произведение, которое прозвучало на VI Транссибирском фестивале – Второй фортепианный концерт Рахманинова в исполнении лауреата многочисленных конкурсов, уже известного новосибирцам солиста Сергея Тарасова и Новосибирского академического симфонического оркестра (НАСО) под управлением Томаса Зандерлинга. Интерпретация пианиста оказалась не то что бы новаторской, но и не вполне академической. Он попытался преодолеть присущую произведению неспешную повествовательность, поискать новые нюансы, разнообразить приемы звукоизвлечения, внести в него… живость, что ли. Желание понятное, но мне эта версия показалась несколько пестрой и легковесной. Ведь за что мы любим Рах-2? За то, что пианист кладет руки на клавиатуру, а попадает ими в какую-то гудящую онтологическую бездну, в которой и родина, и судьба, и смысл бытия, и еще много чего, словами невыразимого. Это должно произойти, но не произошло. Впрочем, в зале нашлись и поклонники прочтения Тарасова.
Виртуозные Интродукцию и Рондо-капричиозо Сен-Санса Вадим Репин сыграл с легкостью мастера и присущим ему артистизмом. Оркестр, который всегда является «фундаментом» фестиваля, его тылом и арьергардом одновременно, был на высоте. И уже названные сочинения, в которых оркестр аккомпанировал солистам, и собственно оркестровые пьесы – сюита из «Арлезианки» Бизе и «Болеро» Равеля – были исполнены безупречно по таким критериям классности оркестрового музицирования, как ансамблевость, красота звука, убедительность темпов, богатство нюансировки и проч. Особый блеск этому исполнению придали безупречные выразительные соло – от валторны в Рахманинове до всех вариантов инструментальных микстов в Равеле.
Второй концерт под названием «Шелковый путь», вызывал, с одной стороны, любопытство, с другой – опасения. Любопытство было удовлетворено, но и опасения, к сожалению, оправдались. Это был концерт Харбинского симфонического оркестра, который имеет довольно долгую и, признаемся честно, путанную, даже сомнительную историю, и в мировых рейтингах не замечен, так же, как и его маэстро Мухай Танг, который хоть и выступал в Европе, все же широкой известности не завоевал. Коллектив играл громко, увлеченно, с азартом, но, пожалуй, на этом его достоинства и заканчиваются. Вивальди (один из Concerto grosso) прозвучал тускло и невыразительно, а вот симфония «Из Нового света» Дворжака напротив – с каким-то неистовым рвением, исступлением, в предельно допустимых темпах и с избыточной патетикой, что превратило глубоко содержательное и прекрасное оркестровое сочинение в лавину бессмысленных звуков.
Самой интересной составляющей этой программы был четырехчастный фортепианный концерт «Сон в красном тереме», вдохновленный одноименным эпическим романом китайского классика Цао Сюэциня. Его написали малазийско-китайская пианистка Клаудия Янг (она же исполняла партию фортепиано) и венгерский композитор Дьюла Фекете. Эта музыка ожидаемо соединила в себе некий усредненный европейский концертный стиль с псевдокитайским этническим колоритом. Произведение скроено по тем же лекалам, по каким 50 — 60 лет назад советские композиторы (не мирового уровня, конечно) сочиняли эпическую симфоническую музыку. Оно картинно, и картины эти очень «зримы», предсказуемы, трафаретны: слышаться тревожные нотки – предвестники беды, а вот батальные сцены, а это – счастливые дети радуются жизни и верят в светлое будущее, а здесь… гибель урожая, пожалуй, и борьба за его спасение, ну и т.д. Фортепианная партия в меру виртуозна, но неоригинальна и эксплуатирует все известные приемы романтического пианизма. Однако пусть это сочинение и не шедевр, а чистый образец композиторского дилетантизма, все же оно дало некоторое представление о современной китайской оркестровой музыке и выполнило свою функцию по расширению наших художественных горизонтов. И в очередной раз поставило вопрос – почему наши музыканты не исполняют за рубежом современную российскую музыку? Вопрос в данном случае риторический, но от этого не менее острый.
Надо признать, что так называемой «простой» публике, которая заполнила в этот вечер зал, концерт китайцев очень понравился: не смолкали крики «Браво!», музыкантам слали букеты, а бисы вылились в полноценное третье отделение к полному восторгу слушателей.
Транссибирский фестивалей всегда дает яркие впечатления любителям ансамблевой музыки. На сей раз камерная часть фестиваля открылась блистательным концертом из музыки Брамса: прозвучали Соната № 1 для виолончели и фортепиано, Соната № 2 для скрипки и фортепиано и переложение Секстета №1 для скрипки, виолончели и фортепиано. В концерте приняли участие музыканты-старожилы фестиваля, которые уже воспринимаются новосибирской публикой как родные и ожидаются с трепетом: Александр Князев (виолончель), Константин Лифшиц (фортепиано) и сам Вадим Репин. Действительно, одно наслаждение слушать этих незаурядных и очень разных по типу дарования солистов, которые соединяются в ансамбль вроде бы по случаю, но на самом деле – подлинным вдохновением, постоянными творческими поисками, пиететом к исполнительским индивидуальностям друг друга. Видно, что им вместе – интересно и хорошо, они увлечены процессом ансамблевого музицирования, и в результате музыка Брамса, сама по себе заключающая глубочайшее эмоциональное и интеллектуальное содержание, погружающая в сложный внутренний мир художника, приобретает дополнительный объем и неожиданные подтексты.
Симфонический концерт, посвященный памяти Арнольда Каца, стал очень значимым музыкальным приношением великому новосибирскому музыканту, представил прекрасную программу, которой продирижировал Туган Сохиев – один из наиболее значительных российских маэстро в своем поколении 40+. Его открыла не просто мировая премьера (наличие таковых – традиция фестиваля), но произведение новосибирского композитора Бориса Лисицына, который в юности сотрудничал с Арнольдом Михайловичем и считает его одним из своих учителей, наставников. (Для справки: а. в прошлом году в программе фестиваля так же прозвучало сочинение новосибирца, композитора Андрея Молчанова, и дирекция намерена ежегодно включать произведения сибиряков в афишу Транссибирского, отбирая их на конкурсной основе; b. Борис Лисицын ныне проживает в Сан-Франциско, но по-прежнему состоит в Новосибирской организации Союза композиторов России и иногда даже присутствует на ее собраниях).
Симфоническая фантазия «Музыка моря» Лисицына – произведение очень серьезное, драматичное, в котором автор стремился не живописать природу (звукоизобразительности в нем нет, или она весьма условна), а воплотить ее величие, непостижимость для человека и независимость от него, может быть даже и враждебность. Фантазия написана для полного состава большого симфонического оркестра, что дало композитору возможность интересных тембровых поисков, в умеренно-авангардной манере, с признаками атональности. Кажется, что автор, дирижер и оркестр остались довольны друг другом, и было бы хорошо, если б эта значительная работа, демонстрирующая интересное своеобразное мышление композитора, его прекрасное владение оркестровым письмом, задержалась в репертуаре НАСО.
Второй скрипичный концерт Прокофьева, в котором солировал худрук фестиваля, так же считающий Арнольда Каца своим учителем, произведение затейливое. В нем, как в динамично смонтированном кино, мелькают «кадры», темы, образы, сталкиваясь и отталкиваясь, и из всего этого создается пестрая, но все же подчиненная внутренней организационной логике, довольно драматичная картина жизни, на которую автор смотрит как бы издалека, с определенной долей иронии. И всю эту сложную, игровую, многозначную и многослойную концепцию надо исполнить и с энергией, и изысканно. Задача очень сложная, но солист с ней справился, кажется, с легкость.
Завершала концерт Пятая симфония Шостаковича – произведение, входящее в число самых любимых и часто исполняемых А. М. Кацем, одна из «визитных карточек» НАСО. Новосибирские музыканты в него, можно сказать, уже «вросли», однако в интерпретации Т. Сохиева оно очень органично заиграло новыми нюансами, легкими темповыми подвижками, запредельным шелестящим пианиссимо. Такая тонкая детальная проработка громадного симфонического полотна со сложной трагедийной концепцией может быть результатом либо многочисленных репетиций (чего, как я понимаю, не было), либо высокого уровня оркестра и дирижера при условии их творческого взаимопонимания. НАСО с Сохиевым, несомненно, нашли общий язык, а слушатели получили подлинное художественное потрясение.
Ну, и о «Тангейзере», которым отметили Международный день театра. Забудем, что эта вагнеровская опера для Новосибирска и вообще российского театрального сообщества стала именем нарицательным и не будем разбираться, какой контекст обусловил ее появление в афише фестиваля (в сокращенном концертном варианте). Если посмотреть на этот факт как на чисто музыкальное явление, то сразу возникает недоумение: почему конкретно эту сложнейшую партитуру, одну только увертюру которой не всякий видавший виды оперный оркестр в состоянии сыграть без киксов, предложили исполнить студенческому оркестру Новосибирской государственной консерватории (именно этот нестабильный и неопытный коллектив скрывался под громким наименованием «Транссибирский фестивальный оркестр»)? Да еще с незнакомыми приезжими солистами и незнакомым дирижером (заявленным в программе Дмитрием Юровским), который должен был выйти к оркестру только в последние несколько дней? Ну, и не вышел, конечно, – видимо, «Тангейзер» в Новосибирске без скандала невозможен. В срочном порядке привлеченный к работе молодой московский дирижер Дмитрий Крюков встал к пульту отважно, отработал честно, но, как говориться, что он мог сделать?
В этой, в общем-то, прогнозируемой и поэтому оставляющей много вопросов к организаторам фестиваля ситуации, я позволю себе не критиковать оркестр и дирижера: молодежь сыграла, как смогла, получила порцию адреналина, бесценный опыт и овацию сочувствующих. Несколько слов о солистах. Лучше всех оказалась новосибирская певица Ирина Новикова (Елизавета), присоединившаяся к проекту буквально в последние дни. Она исполнила свою партию подробно, осмысленно, красиво и точно. Исполнительница Венеры, солистка Московского театра им. Станиславского и Немировича-Данченко Лариса Андреева все спела одним звуком, с одним нюансом, как говорят в драме – «доложила текст», причем совершенно непонятно кому, ибо дуэта с главным героем у нее не получилось, хоть он и пытался вступить с ней хоть в какое-то взаимодействие. Приглашенный из Германии исполнитель Тангейзера обладает темпераментом и ярким, но нестабильным голосом, и он, во-первых, свою партию не пропел, а прокричал, во-вторых, похоже тоже (как и исполнительница Венеры) плохо понимал, для чего вышел на сцену. Его соотечественник Юлиан Орлисхаусен (Вольфрам) не оставил никакого особого впечатления. Партии остальных вартбургских конкурсантов и Ландграфа были существенно урезаны, поэтому работа исполняющих их новосибирских артистов была скромной, но в целом достойной, так же как и гладкое исполнение хоровых сцен Новосибирской капеллой.
Да, была еще видеоинсталляция Марии Кононовой, которая проецировалась на огромный экран и сопровождала всю программу. Сама по себе довольно милая, красочная, исполненная в простодушной манере, она служила не более, чем иллюстрацией текста оперы (подстрочник перевода как раз на картинки и накладывался), раскрытию же концепции вагнеровского шедевра ни в малой степени не способствовала.
«Тангейзер» завершил первый блок концертных программ VI Транссибирского арт-фестиваля, после небольшого перерыва концерты продолжаться, и зрителей ждут не только встречи с музыкой, но и традиционная образовательная программа «Просто общайся со звездой», и вторая сессия «Академии арт-журналистики». Думаю, что будет интересно и полезно.