Назад Наверх

Суд над «Тангейзером». Прямая речь защиты: Фаликов, Винокуров, Должанский

Актуальная тема 12.03.2015 Степан Звездин

Учитывая обстоятельства, в которых была произведена данная запись, а также несомненное значение произнесенных слов и формулировок для суда, редакция ОКОЛО приняла решение максимально сохранить содержание судебных диалогов.   

10 марта, Мировой суд Центрального района города Новосибирска.

Процесс по делу в отношении Бориса Мездрича, директора НГАТОиБ по части 2 статьи 5.26 КоАП, а именно: «Умышленное публичное осквернение религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания, знаков или эмблем мировоззренческой символики и атрибутики либо их порча или уничтожение» в опере «Тангейзер», осуществленной на сцене Новосибирской оперы.

Судья: Сорокина Екатерина Валерьевна

Адвокат: Бадамшин Сергей Викторович

Прокурор: Стасюлис Игорь Вадимович

Специалисты и свидетели защиты:  Фаликов Борис Зиновьевич, Винокуров Владимир Васильевич, Должанский Роман Павлович

 

IMG_3283

 

В зал суда приглашается свидетель со стороны защиты, специалист Борис Зиновьевич Фаликов, российский историк религии и публицист, кандидат исторических наук,  доцент центра изучения религии РГГУ, выдающийся российский религиовед.

Адвокат: Борис Зиновьевич, знакома ли вам опера «Тангейзер» в постановке Тимофея Кулябина на сцене Новосибирской оперы? И поясните источник информирования.

Фаликов: Да, я видел дважды эту оперу. Запись 20 декабря 2014, запись 22 декабря 2014. Запись была сделана профессионально. Эти записи были высланы мне из Новосибирска. И дело в том, что в театральном сообществе этой постановке придавалось очень большое значение. Эксперты «Золотой маски», которые отсмотрели спектакль, считают, что это, безусловно, глубокое произведение, и, в общем-то, вокруг спектакля в театральном сообществе был ажиотаж.

Адвокат: Содержит ли романтическая опера «Тангейзер» в трех актах, музыка и либретто Рихарда Вагнера, предмет почитания в христианстве, и если содержит, то какой предмет почитания в христианстве содержит данная опера?

Фаликов: Я хотел бы сделать введение небольшое. Дело в том, что Кулябин ставит перед собой задачу показать очень непростые взаимоотношения, которые возникают в наше время между религией и искусством и обращается к многочисленным христианским символам. Это так. Но. Использование христианской символики светским искусством началось не сегодня. Ею пронизана значительная часть искусства нового времени. Представить себе живопись, кинематограф, литературу, театр без христианских символов и образов просто-напросто невозможно. Список художников, писателей, режиссеров, использующих христианские символы в своем творчестве, занял бы не одну страницу, но следует помнить, что эти символы и образы, будучи извлечены из религиозного контекста, утрачивают свой священный сакральный смысл и наполняются новым художественным содержанием. Скажем, Христос в легенде о Великом Инквизиторе, который рассказывает Иван Карамазов в романе Достоевского, это вовсе не тот Христос, которого почитает сам автор, Достоевский, будучи глубоко верующим человеком. С помощью этого персонажа Достоевский решает свои художественные и философские задачи. Более того, Достоевский делает фигуру Христа продуктом воображения своего героя – Ивана Карамазова. Таким образом, возникает двойное отстранение: история рассказана внутри истории, вымысел действует внутри вымысла. Ровно этим же приемом пользуется и Кулябин. Я не сравниваю по масштабу эти две фигуры, но прием типологический тот же. Таким образом, возникает двойное отстранение. Фильм «Грот Венеры», который снимает его герой, режиссер Тангейзер, является творческим вымыслом последнего, в то время как сам он является плодом воображения режиссера Кулябина. Поэтому образ Христа на сцене Новосибирского театра опера и балета не только не имеет ничего общего с Христом евангельским, – он дважды извлечен из религиозного контекста. Вдумайтесь: это художественный вымысел двойной дистилляции. Я воспользуюсь не совсем уместным сравнением в данном контексте, но это художественный вымысел двойной дистилляции. Какое это отношение может иметь к евангельскому Христу?

IMG_3057

Адвокат: Содержит ли романтическая опера в трех действиях «Тангейзер», музыка и либретто Рихарда Вагнера, евангельский образ Иисуса Христа?

Фаликов: Ну вот, собственно, я уже ответил.

Адвокат: Скажите, пожалуйста, отражает ли романтическая опера в трех действиях «Тангейзер», музыка и либретто Рихарда Вагнера, негативные качества христианства и русской православной церкви, евангельского образа Иисуса Христа?

Фаликов: Вы знаете, ни в коей мере не отражает, не задевает никак церковь, наоборот, мне кажется, то, что делает Тимофей Кулябин – это такой что ли жест, направленный к диалогу с церковью, то есть понимаете, молодой художник талантливый. Молодежь, как вы понимаете, сегодня интересуется другими вещами. И вот в Новосибирске молодой человек попытался по-настоящему глубоко вдуматься в отношения религии и искусства в наше время. Его герой Тангейзер, богоборец, ведь что с ним случилось в результате? Он потерпел профессиональное фиаско, он сошел с ума, его родная мать в ужасе… И вот какая-то часть зрителей вдруг отождествляет Тангейзера – героя оперы – отождествляет с самим режиссером Кулябиным, который относится к этому образу совершенно неоднозначно, он его тоже в общем-то в какой-то степени осуждает. И, более того, его осуждают действующие лица оперы. Помните эту сцену, которая вызвала столько нареканий, когда появляется этот пресловутый постер, который не имеет никакого отношения к реальности? Это тоже вымысел внутри вымысла, постер отсылает к художественной реальности, отсылает к фильму «Народ против Ларри Флинта» Милоша Формана. То есть для чего все это делается? Чтобы поместить фильм «Грот Венеры» в соответствующий художественный контекст. Понимаете? Это все Кулябин преследует художественные задачи. И он ни в коей мере не хочет никого обидеть. Более того, он протягивает руку для диалога православной церкви, а вместо этого получает обиды и непонимание. По-моему, это тоже своего рода трагедия.

Адвокат: Скажите, содержит ли романтическая опера в трех действиях «Тангейзер», музыка и либретто Рихарда Вагнера, неприличную форму отражения негативных качеств христианства, русской православной церкви или евангельского образа Иисуса Христа?

Фаликов: Нет, конечно, нет. Наоборот. Опера заставляет в этой постановке, очень интересной, талантливой, она заставляет задуматься. Потом, понимаете, я еще такую вещь должен сказать. Вот сейчас другой оперный режиссер Дмитрий Черняков ставит в Берлине «Парсифаля» – оперу Вагнера…  В «Парсифале» на сцене происходит литургия. И вот назовите мне хоть одного священника, который скажет, что на сцене Оперного театра происходит преосуществление вина в кровь Спасителя или хлеба в тело Спасителя. Да нет! Это было бы кощунство так говорить. Потому что это все происходит в церкви, в литургической реальности. На сцене этого происходить не может. Это театральная реальность. Она другая – ничего не преосуществляется. Это же очевидные вещи! И то, что происходит здесь на сцене, – это не имеет никакого отношения к религиозной реальности. Это имеет отношение к вымыслу, причем вымыслу, как я уже сказал, двойной дистилляции. Как это может оскорбить чувства верующих – убей бог, я не понимаю. Может быть, может быть, может быть… Вот я выскажу такую гипотезу, и я бы очень просил верующих не оскорбляться на меня. По-моему, дело в том, что мы сталкиваемся здесь, в общем-то, простите меня, конечно, с большим невежеством. Причем как религиозным невежеством, так и эстетическим. Про эстетическое невежество я уже говорил: когда человек смотрит на вымысел и принимает его за религиозную реальность – это эстетическое невежество, когда зритель отождествляет героя на сцене с самим художником – это тоже эстетическое невежество, безусловно. Еще в школе нас учили, что нельзя автора отождествлять с персонажем. Если мы отождествим опять же Достоевского со Ставрогиным, то к каким мы выводам придем чудовищным?! Достоевский оскорбляет наши чувства, классик! Здесь же происходит то же самое. Как если бы Достоевского отождествили со Ставрогиным, также отождествляют несчастного Тимофея с Тангейзером. Это эстетическое невежество и здесь, конечно, дело культуры это невежество ликвидировать каким-то образом. И вот в театре под руководством Бориса Мездрича как раз и занимаются этим делом. Это с одной стороны. А теперь – религиозное невежество. Это гораздо более серьезная вещь. Если верующий верит в высшую реальность, для него эта реальность абсолютна, в то время как вымысел не может быть для него абсолютной реальностью, поэтому если он смотрит на сцену, видит вымысел и принимает его за абсолютную реальность, он в религиозном отношении – невежественный человек. И дело пастырей не таскать художников в суд, а наоборот, разъяснять своей пастве, что обязательно нужно различать реальность вымысла, условную реальность, с абсолютной реальностью религии. Вот чем, я считаю, церковь должна заниматься.

Адвокат: Уточняющий вопрос. С точки зрения науки религиоведения, где тот критерий, который позволяет верующим отличить истинный евангельский образ Иисуса Христа от иных образов, художественных. Где этот критерий, и как можно применительно к этой постановке отличить – истинный это образ или иной образ?

Фаликов: Вы знаете, критерий находится, конечно, в сознании человека. И вера – вещь, на мой взгляд, достаточно субъективная: можно верить, можно не верить, но вы знаете, когда верующий человек сталкивается с абсолютной онтологической реальностью божества, то он не ошибается, он видит, что это Бог, он возносит молитвы. Когда  человек видит эстетическую реальность, видит вымысел, вымысел внутри вымысла, он вряд ли может, если он действительно глубоко верующий, относиться к этому как к реальности. Это просто, видимо, соблазн, если пользоваться христианской терминологией, искушение. И дело пастырей помогать избавляться от подобных искушений, на мой взгляд.

Прокурор: Скажите, пожалуйста, вы являетесь христианином?

Адвокат: Ваша честь, я прошу этот вопрос снять, он сам по себе некорректный. Человек сам определяет свое вероисповедание. Это право, закрепленное в конституции. И факт, какую веру свидетель исповедует, никакого отношения к делу не имеет.

Фаликов: Я специалист по религии, я религиовед.

Судья: Замечание принято, вопрос снят. Задавайте следующий вопрос.

Прокурор: Что для вас есть образ Иисуса Христа?

Для меня образ Иисуса Христа – это тот образ, который возникает у меня при чтении текстов, включая евангельские тексты, богословские тексты, и тот образ, который возникает в процессе литургического действа в церкви, в священном сакральном контексте. Для меня это, безусловно, священный образ Иисуса Христа.

Прокурор: Какие, вы считаете, христианские образы могут почитаться всеми без исключения?

Фаликов: Вопрос сложный. Всеми без исключения они почитаться не могут, хотя бы по той простой причине, что мы живем во многоконфессиональном мире. Есть буддисты, есть индуисты, есть мусульмане, есть иудеи. Но я вам скажу такую интересную вещь. Образы, связанные с христианством в современном мире превращаются в метафору. Тот же образ креста – это уже метафора. Скажем, когда мы читаем у Пастернака «любить иных тяжелый крест, Но ты прекрасна без извилин», мы же не думаем, что Пастернак имеет в виду тот крест, на котором был распят Спаситель? Символ превращается в метафору. Я вам скажу даже больше. У меня много коллег, я много езжу по миру, так вот часто от своих коллег самых разных вероисповеданий я слышу такую фразу: «Он был распят за свои взгляды». Это можно услышать от буддиста, от индуиста, от мусульманина, от кого угодно – это же не значит, что он имеет в виду под «распят» реальное распятие, реальный крест. Это метафора.

Прокурор: То есть вы считаете, что образ Иисуса Христа – это метафора? И крест – метафора?

Фаликов: В современном мире для верующих людей – это не метафора. Безусловно, для верующих людей – это глубокая реальность. Для всех остальных – это, безусловно, некий образ, некая метафора, не несущая в себе сакрального смысла.

Прокурор: Когда вы смотрели оперу, изучали материалы, вы все-таки на сцене кого видели? Кто главный герой? Тангейзер или образ Иисуса Христа?

Фаликов: Безусловно, главный герой – Тангейзер. И безусловно, один из образов, который появляется в гроте Венеры – это актер, загримированный и изображающий некое сходство с Иисусом Христом. Но это актер. Он играет вымысел внутри вымысла.

IMG_2983

Прокурор: Сходство есть?

Фаликов: Вы знаете, ну ежели художественная задача режиссера…

Прокурор: Ну вы же религиовед, вы же знаете какой сакральный образ у человека?

Фаликов: Это не сакральный образ, отнюдь.

Прокурор: Вы уже сказали, что это метафора, я понял.

Фаликов: Это актер, играющий образ Иисуса Христа, но как к этому можно относиться серьезно?

Прокурор: Скажите, а что в это время происходит на сцене? Как вы… Вот возьмем первую часть этой оперы. Что происходит на сцене? Выходит человек, актер в образе Иисуса Христа в определенном обличии, с длинными волосами, гримом, что вокруг него происходит? Как, в сопровождении кого он играет свою роль?

Фаликов: В сопровождении других актеров театра.

Адвокат: Ваша честь, я просил бы конкретизировать вопрос, потому что если есть необходимость, мы можем посмотреть всю оперу в четыре часа, и мы поймем в окружении кого выходил актер, и какие действия происходили на сцене… Я бы попросил задавать свидетелю более конкретизированные вопросы для того, чтобы свидетелю проще было на них отвечать.

Судья: Замечание принято. Ответ на поставленный вопрос уже дан. Задавайте следующий вопрос.

Прокурор: Является ли образ обнаженной женщины неприглядным видом?

Фаликов: Опять-таки это зависит от контекста. Где она в таком виде появляется?

Прокурор: В общественном месте и в присутствии обнаженных тел в присутствии актера перед массовым зрителем.

Фаликов: Вы знаете, в современном театре обнаженная натура не считается чем-то запрещенным. Нет. Понимаете, сцена – это не реальность. Если бы женщина в таком виде выскочила на улицу Новосибирска, тогда это было бы непристойно. Но на сцене другая совершенно реальность, условная. Она играет, так сказать, одну из обитательниц грота Венеры. Это актриса в образе. Вообще, обнаженная натура давным-давно перестала кого-то шокировать, причем не только в зарубежном театре, но и в отечественном театре. Вы посмотрите, великолепный режиссер Додин – у него обнаженная натура появляется в «Короле Лире». К этому относятся все совершенно нормально, критики пишут восторженные отзывы, Додин – это классик отечественного театра.

Прокурор: Я не про это спрашиваю. То есть вы считаете, что то, что происходит на сцене в присутствии актера в образе Иисуса Христа, обнаженные женщины не являются непристойным и безнравственным?

Фаликов: На сцене, когда это происходит в рамках сюжета, это не является непристойным и безнравственным. Это вымысел. Это игра. Это художественное произведение.

Прокурор: Для того, чтобы показать взаимодействие или противоположность искусства и религии обязательно использовать образ Иисуса Христа?

Фаликов: Необязательно.

Прокурор: А имеются ли какие-то иные художественные способы для показа…

Фаликов: Безусловно. Арсенал художника безграничен.

Прокурор: Безграничен.

Фаликов: Он может использовать все, что угодно. В данном случае, ему понадобился этот образ для того, чтобы показать, почему режиссер Тангейзер подвергся обструкции со стороны своего профессионального сообщества. Для этого он вывел такой образ. Чтобы усилить эффект.

Прокурор: Усилить эффект для зрителя?

Фаликов: Нет, не для зрителя, а для тех, кто находится на сцене. Вспомните тот момент, когда возникает постер, когда он уходит наверх, Тангейзера чуть не побили коллеги по ремеслу. Понимаете? То есть они возмущены. Человек, находящийся в зале, он может либо разделять негодование персонажей на сцене, либо не разделять.

Прокурор: Это сделано для чего? Для усиления художественного воздействия на зрителя?

Фаликов: Не на зрителя. Внутри пьесы надо было создать некую коллизию.

Прокурор: Подстегивает актеров что ли?

Фаликов: Дело в том, что актеры должны что-то играть. Это коллизия, происходящая на сцене. Зритель …

Прокурор: Чтобы войти в образ?

Фаликов: …Зритель сидит в зрительном зале и смотрит на все это. Он может отождествлять себя с  этими персонажами, он может не отождествлять себя с этими персонажами. Его дело смотртеь и получать эстетическое удовольствие или не получать – об эстетических вкусах не спорят.

Прокурор: Скажите, ну все-таки, у зрителя, который находится в зале, который просматривает это действо с образом Иисуса Христа или актером, играющем образ Иисуса Христа, с обнаженными телами нимф и так далее. Что, какое мнение должно сложиться у зрителя? По вашему мнению, что хотел сказать зрителю режиссер этим спектаклем?

Адвокат: Ваша честь, здесь прокурор спрашивает, какое мнение должно было сложиться у зрителей, я думаю, это проще спросить у зрителей.

Прокурор: Что хотел донести режиссер-постановщик и театр до зрителя?

Адвокат: Я считаю, что вопрос тоже некорректный, потому как, что режиссер хотел донести, лучше узнать у Тимофея Кулябина.

Прокурор: Мой вопрос в другом. Какой посыл у авторов и театра был, показывая это зрелище с использованием образа Иисуса Христа, обнаженных нимф, для зрителя? Какое это действие должно было оказать? В чем смысл?

Фаликов: Когда художник осуществляет свой замысел, прежде всего, он пытается осуществить какие-то художественные задачи. В данном случае художественной задачей талантливого режиссера Кулябина было показать конфликт между искусством и религией, причем показать его совершенно неоднозначно. Режиссер не стоит на стороне искусства в данном случае. Его художник, его персонаж Тангейзер терпит профессиональное фиаско, сходит с ума. Что еще нужно для того, чтобы показать, насколько неоднозначно режиссер относится к своему собственному образу? Что касается зрительского восприятия. Вещь это достаточно субъективная. Я общался в Москве с продвинутыми, с просвещенными зрителями, с членами экспертного совета «Золотой маски». Могу назвать даже с кем: Екатерина Бирюкова, те, кто видели, Гордеева Анна, крупные наши театральные критики ведущие. Они от спектакля в полном восторге, они считают, что это серьезное, очень качественное художественное высказывание. И то, что этот спектакль будет выдвинут на «Золотую маску», – в этом мало кто сомневается. И таким образом прославит Новосибирск, Новосибирский театр.  Кулябин уже однажды получал «Золотую маску». Не исключено, что он получит ее во второй раз. Это я вам говорю о том, насколько разным может быть зрительское восприятие.  Но я считаю, что в этом деле все же желательно ориентироваться на экспертов, на специалистов. Я говорил со специалистами. В их оценке – это прекрасное, великолепное художественное произведение, глубокое.

Прокурор: И еще вопрос. Скандал и конфликт – это неотъемлемая часть этой постановки?

Фаликов: Вы знаете, если бы вы посмотрели постановку «Тангейзер» Баумгартена, вы бы поняли, что такое конфликтное и скандальное прочтение «Тангейзера». Тем не менее, этот спектакль был поставлен в Байройте на фестивале Вагнера.

Прокурор: Я вас спрашиваю совершенно о другом.

Фаликов: Нет-нет, секундочку…

IMG_3076

Прокурор: …Про конкретную оперу, а вы мне рассказываете про другую. Я понял, что еще можно «усовершенствоваться».

Фаликов: … Это был радикальный жест. Тем не менее, Байройт делается наследниками Вагнера, которые следят за тем, чтобы интерпретировали все в рамках. И там этот спектакль был принят великолепно.

Прокурор: У меня вопрос конкретный к вам.

Фаликов: А вот теперь ответ на ваш вопрос. «Тангейзер» в постановке Кулябина не является радикальным жестом. Абсолютно. Опера традиционная, несмотря на новаторское содержание, она продолжает те темы, которые были у Вагнера, развивает их, если глубоко задуматься, более того, я вам так скажу, Вагнер был гораздо более антиклерикален, чем Кулябин. Если вы помните сюжет, Тангейзера осуждает Папа Римский, но затем посох расцветает, то есть Бог помиловал Тангейзера, то есть Вагнер выступает абсолютно как антиклерикальный, антицерковный художник, он осуждает католическую церковь. Ничего подобного не делает Кулябин. Он протягивает руку православной церкви и зрителям православным. Он гораздо менее антиклерикален, чем Вагнер.

Прокурор: Вопросов нет, ваша честь.

 

IMG_2925

Судья Сорокина Екатерина Валерьевна

 

В зал суда приглашается свидетель со стороны защиты, специалист Владимир Васильевич Винокуров, кандидат философских наук, доцент, автор более 30 научных работ, заместитель заведующего кафедрой по научной работе, заслуженный преподаватель Московского университета, выдающийся российский религиовед.

Адвокат: Владимир Васильевич, в какой области вы являетесь специалистом?

Винокуров: Области, в которых я работаю – это история религии, философия религии, феноменология религии.

Адвокат: Знакома ли вам опера «Тангейзер» в постановке Тимофея Кулябина на сцене Новосибирской оперы? И поясните источник информирования.

Винокуров: Да, знакома по записи с диска. То есть я просматривал ее не в театре, а дома в записи.

Адвокат: Скажите, пожалуйста, содержит ли романтическая опера «Тангейзер» в трех актах, музыка и либретто Рихарда Вагнера, предмет почитания в христианстве, и если содержит, то какой предмет почитания в христианстве содержит данная опера?

Винокуров: Моя точка зрения следующая, что само по себе это обсуждение и спор основанием имеет недоразумение определенное. Рихард Вагнер – это человек, исторический человек. Он не основатель какой-то религии, тем более христианства. Он – автор оперы, художественного произведения, и поэтому как любое художественное произведение оно содержит культурный образец, или оно создает культурный образец, но никак не предмет культа, поэтому  в опере Рихарда Вагнера нет никаких предметов культа: ни христианских, ни нехристианских. Вообще никаких. Вагнер, как человек, безусловно обладал религиозными взглядами, философскими, а также вкусом эстетическим и способностями создавать произведения. Среди его религиозных взглядов, лично Вагнера, много разного. Он, мы знаем, увлекался и христианством, увлекался апокрифами, и буддизмом, и средневековыми легендами, и все это, без сомнения, отразилось в его творчестве, но это не делает его оперы предметом культа или предметы, которые в опере есть.  Музыка, либретто, действие и так далее. У Вагнера была идея основать религию, но он от нее отказался, поскольку понял, что это бесполезное предприятие. Все идеи Вагнера построены вокруг проблемы, которая имеет и религиозное прочтение. Это  борьба человека между чувственностью и духовностью. Вот душа человека она распята между двумя этими полюсами. Это стержень творчества Вагнера. Эта проблема имеет и религиозное значение. Без сомнения. Но религия будет решать ее своими методами, Вагнер своими. Вагнер показывает трагедию, прежде всего, человека, пусть даже героя.

Адвокат: Содержит ли романтическая опера «Тангейзер» в трех актах, музыка и либретто Рихарда Вагнера, евангельский образ Иисуса Христа?

Винокуров: Вот эта та путаница, о которой я хотел рассказать, ваша честь, суду. Евангельский образ Иисуса Христа – это предмет почитания, это подлинный Иисус Христос. Варианты Достоевского, где Христос целует Антихриста, варианты Вагнера с его идеей Спасителя в «Парсифале», какие угодно другие литературные персонажи или персонажи апокрифов или легенд – это вы-дум-ки. И вот выдумка образа Иисуса Христа отличается от Иисуса Христа тем как раз, что с точки зрения верующих людей как раз последний существует. А это все выдумки, это театр. Понимаете? Театр – это выдуманный мир. Теперь я объясню, откуда эта проблема вообще возникла. Возникла она в XIX веке, возникла она вне рамок конфессий и вне рамок спора конфессий христианских. Она возникает из попытки научного и философского осмысления евангельской истории. И складываются две позиции ключевых. Одну позицию называют исторической, которая говорит о том, что Иисус существовал, другая позиция – мифологическая, которая говорит: существовал миф о Христе, а потом этот миф нашел себе персонаж исторический. То есть понятно, да: в одном случае мы от человека к мифу развиваемся, а в другом от мифа к истории. Этот спор привел к совершенно неожиданному результату: появился в культуре образ Иисуса и образ Христа. Берем Вагнера. Вагнер везде говорит о Спасителе, о Христе, но не говорит об Иисусе. То есть Вагнер – он приверженец мифологической школы. Но это не имеет отношения к евангельскому Иисусу Христу. Миф о Спасителе. Вспомните, пожалуйста, Булгакова, это спор Берлиоза и Бездомного. Бездомный нарисовал поэму, в которой изобразил Иисуса очень уж черными красками, а Берлиоз ему сказал: да, тут у тебя Иисус хоть и черными красками изображен, но какой-то уж очень реалистичный, а твоя задача доказать, что его вовсе не было. Вагнер очевидно воспринял трактовку мифологической идеи. Булгаков, скорее, исторической. Но и тот и другой своих персонажей выдумали. Значит, смотрите, как в театре у нас обозначен: актер Иисус, играющий роль Христа. Актер Иисус, перед которым поставлена задача подражать, изобразить Иисуса Христа. С точки зрения Вагнера, театр – это подражание жизни на разные лады, но не сама жизнь. Это выдумка… Поэтому подражание, мимесис там есть в опере, но евангелического Иисуса Христа там нет, конечно.

IMG_3118

Адвокат: Скажите, пожалуйста, отражает ли романтическая опера в трех действиях «Тангейзер», музыка и либретто Рихарда Вагнера, негативные качества христианства и русской православной церкви, евангельского образа Иисуса Христа?

Винокуров: Знаете, отвечу кратко. Она не отражает никаких качеств евангельского образа Иисуса. Есть легенды средневековые, построенные на апокрифах. У этих легенд всегда линия развития такая, что персонаж, герой легенды совершает какое-то святотатство, и потом он становится проклятым. Отсюда появляются легенды о проклятом рыцаре, проклятом охотнике, проклятом рыбаке, проклятом корабле – «Летучий Голландец» у Вагнера. И много таких проклятых. Поэтому вопрос, на мой взгляд, вот о чем. Вот эти персонажи легенд отражены, и тот Христос, что в легендах, в том числе в апокрифах, он отражен, но это не Иисус Христос Евангелия. Зачем это все нужно было, эти легенды? Простая вещь. Авторитетный богослов говорил так: почему Бог послал волхвам, которые пошли поклониться, звезду? Потому, что если бы он посла им пророка, они бы ему не поверили; если бы он послал им мудреца, они бы с ним спорили. Поэтому он послал им то, что им будет понятно. Легенда есть инструмент, который позволяет достаточно новое для христианских масс мировоззрение разъяснить, вытянуть, вытащить людей в это новое. В этом смысле роль театра заключается именно в этом: говорить с людьми на доступном им языке, потому что из театра они должны пойти в церковь.

Адвокат: Скажите, содержит ли романтическая опера в трех действиях «Тангейзер», музыка и либретто Рихарда Вагнера, неприличную форму отражения негативных качеств христианства, русской православной церкви или евангельского образа Иисуса Христа?

Винокуров: Она вообще не содержит отражения евангельского образа Иисуса Христа – ни приличное, ни неприличное. Это апокрифы. Это сказки. Понимаете, я один пример вам приведу, чтобы с образом Иисуса Христа: мы смотрим первое действие. Вы прекрасно видите, там снимается фильм, сцена, актер Иисус заходит за эту сцену и в гриме находится. Он играет роль Иисуса Христа. Вышел он за эту сцену, он снимает грим, и мы видим его совсем другим. Грим – это маска. От того, что актер маску надел, его суть не изменяется – он остается человеком. Вы можете представить себе Иисуса Христа евангельского, который снимет маску? Это невозможно, поэтому нету там этого образа.

Адвокат: Содержит ли опера «Тангейзер» умышленное публичное осквернение религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания, знаков или эмблем мировоззренческой символики или атрибутики, либо их порчу или уничтожение?

Винокуров: Богослужебная литература, предметы религиозного культа – их там нету. Поэтому они не могут с ними ничего делать. Чтобы предмет стал предметом культа, над ним должно быть совершено культовое действие. Театр – это сцена. Там культовых действий не совершается. Теперь что касается символики и эмблематики. Без сомнения, референции есть и в религиозную символику и эмблематику, но никакого издевательства нет там или… они никак… скажем так… ну с ними ничего не делают. Да, без сомнения, образ Иисуса, ведь символ это что такое – часть образа, без сомнения, какой-то частью, вот этот актер, который исполняет роль Иисуса, нам напоминает Иисуса, но он не оскорбляет Иисуса Евангелия.

Прокурор: А умышленно сделано, что актер напоминает образ Иисуса Христа?

Винокуров: Вы знаете, вот что я могу сказать.

Адвокат: Ваша честь, я прошу снять данный вопрос, так как об умысле автора нужно спрашивать у автора, а не специалиста-свидетеля.

Судья: Согласна с защитником, переформулируйте вопрос либо задавайте иной.

Прокурор: Актер напоминает или не напоминает образ Иисуса Христа?

Винокуров: Напоминает ли? Сам образ внешний имеется в виду?

Прокурор: Конечно.

Винокуров: Какого?

Прокурор: Для вас их много?

Винокуров: Смотрите. Есть у нас Иисус Христос евангельский на иконах.

Прокурор: И все?

Винокуров: В живописи. И дальше. Мы представляем его образ в Евангелиях. Эта иконописная традиция она складывалась постепенно, как и живописная. Вот, например, с моей точки зрения, когда я посмотрел на Иисуса Христа театра. Он мне показался, первое, чем он мне не напоминает – у него нет следов аскетизма.

Прокурор: И полнота.

Винокуров: И полнота, совершенно верно, излишняя. То есть он мне больше другого персонажа напоминает.

IMG_3128

Прокурор: Скажите, кто для вас Иисус Христос? Образ Иисуса Христа.

Винокуров: Это вопрос о моей личной вере получается. Для меня подлинным Иисусом Христом является Иисус Христос Нового завета. Вот этих канонических 27 книг. Вот все остальное, что бы там ни было, я рассматриваю как сказку.

Прокурор: Негативное у вас отношение или позитивное, или вы как к учителю относитесь к Иисусу Христу?

Адвокат: Ваша честь, прошу вопрос снять.

Прокурор: Это внутренне убеждение специалиста, который готовил заключение. Его личное отношение к Иисусу Христу имеет значение.

Судья: Вопрос судом снимается.

Прокурор: Вопросов больше нет.

IMG_3252

Прокурор Стасюлис Игорь Вадимович

 

 

В зал суда приглашается свидетель со стороны защиты Роман Павлович Должанский, театровед, ведущий театральный критик, обозреватель газеты «Коммерсантъ», арт-директор фестиваля «Новый Европейский театр», заместитель художественного руководителя театра Наций.

 

Адвокат: Роман Павлович, вы присутствовали на показах оперы «Тангейзер» 20 и 22 декабря 2014 года? Где проходила эта постановка?

Должанский: Да, присутствовал и на первом представлении, и на втором. Приехал на первое, но спектакль был настолько интересный, что для того, чтобы понять, что в нем заложено и показано, я специально остался на второй день премьеры. И то, и другое происходило здесь, на сцене Новосибирского государственного академического театра оперы и балета.

Адвокат: Не могли бы вы объяснить суду, в какой области у вас образование, и в какой области вы обладаете специальными познаниями?

Должанский: У меня два образования, но к нынешнему делу имеет отношения второе – Российская академия театрального искусства, которая когда-то называлась ГИТИС. Специальность – театроведение, театральная критика.

Адвокат: Скажите, пожалуйста, вот вы посетили два спектакля, можете ли рассказать суду основное содержание и смысл оперы «Тангейзер», показанной на сцене Новосибирского театра?

Должанский: Я постараюсь. Это, конечно, очень сложное произведение, и если говорить в деталях, это, наверное, заняло бы слишком много времени. Скажу только, что под оперой «Тангейзер»… разные вещи называются одними и теми же словами. Опера «Тангейзер» – это партитура Рихарда Вагнера, написанная в середине XIX века – это тоже называется оперой «Тангейзер», кроме того, есть либретто на немецком языке. Опера исполняется на языке оригинала по сложившейся в мире практике, и есть субтитры на русском языке в каждой стране на языке той страны, где опера исполняется. Поэтому есть либретто оперы «Тангейзер», которое тоже называется оперой «Тангейзер», и наконец, как любая интерпретация этой оперы, спектакль Новосибирского театра оперы и балета – это тоже называется оперой «Тангейзер», поэтому, чтобы избежать терминологической путаницы, очень важно это понимать. Как я понимаю, предметом разбирательства является опера «Тангейзер» в виде спектакля, показанного в Новосибирском театре оперы и балета. Это чрезвычайно сложное произведение, и в принципе это уникальный случай, только можно поздравить Новосибирск, потому что очень редко опера идет в России, потому что очень сложный состав оркестра, очень сложные голоса, часто приходится собирать голоса со всего мира, это огромная работа огромного коллектива людей, редкая работа. И естественно, что поскольку эта опера  достаточно сложное произведение, синтетическое произведение, это так задумывал Вагнер, то и сам спектакль довольно сложен. И там действительно, как я понимаю, и это уже становилось предметом рецензирования в средствах массовой информации и обсуждения в интернете, везде, вот было заседание общественного совета при Новосибирском министерстве культуры, режиссер предложил современную трактовку либретто Рихарда Вагнера. Музыка, разумеется, осталась та же самая, слова остались те же самые, только был сделан перевод на современный русский язык, что тоже является нормальной общемировой и российской практикой. Но режиссер предложил новое видение, которое никак не затрагивает ни музыкальную партитуру, ни текст Рихарда Вагнера, сохраненный в неприкосновенности. Хотя, конечно, музыкальная партитура тоже является предметом интерпретации, но, как я понимаю, здесь она не обсуждается, хотя чрезвычайно интересна. И режиссер предложил свою версию, потому что в либретто Рихарда Вагнера действие происходит в далекие средневековые времена, идет речь о рыцарях, певцах, которые собираются на турнир и, в частности, заглавный герой, он, прежде чем попасть на этот турнир, проводит время в так называемом гроте Венеры, предаваясь земным радостям и наслаждениям. После чего он попадает на соревнования певцов в Вартбурге и вступает в конфликт с коллегами-рыцарями, за что, в тот момент, когда они узнают, что он был в гроте Венеры, потому что это грех для рыцаря, это нарушение общепринятых норм. Он изгоняется, после чего он совершает путешествие в Рим, к Папе Римскому и спрашивает у него прощения, возвращается не прощенным, переживает очень тяжелые моральные страдания, нравственные страдания, и в конце его жизнь заканчивается. Но приговор Папы Римского отменяется высшими силами – посох расцветает, символ прощения, то есть высшие силы, Бог исправляет решение земной инстанции, Папы Римского и Тангейзер оказывается прощен. Это если вкратце содержание либретто Рихарда Вагнера. В режиссерской версии Новосибирского театра действие перенесено в современные дни, в современное время, что вполне естественно, потому что в обязанности любого режиссера входит создание современного театрального текста, который будет понятен современному зрителю, и тот объем страстей, эмоций, заложенных Рихардом Вагнером, должен быть передан в понятном для современного зрителя ракурсе, понятной для современного зрителя системе координат. Это сделано режиссером Кулябиным, возглавляющим большую творческую группу, сделано это чрезвычайно интересно и убедительно. Он делает Тангейзера кинорежиссером, то есть таким образом вводит эту фигуру в современный культурный контекст, превращает состязание певцов, совершенно незнакомое современным зрителям, в кинофестиваль, т.е. в форму соревнования, хорошо известную в наше время, и режиссер Тангейзер представляет там свой фильм, за что, этот фильм нарушает нормы, сложившиеся в обществе, нормы морали, как многим кажется, за что он изгоняется, после чего он переживает огромные страдания, распад личности, потерю профессии, потерю семейных связей. Он очень тяжело за это наказан и в конце тоже умирает, фактически лишившись разума. Тема спектакля, если углубляться в это… у Рихарда Вагнера есть такой конфликт между возвышенной и земной любовью. Это воплощено фигурами богини Венеры и Елизаветы. Одна любовь земная, плотская, вторая – возвышенная, жертвенная. И режиссер чрезвычайно интересно, в рамках дарованных ему прав современной интерпретации, переводит этот конфликт в конфликт между долгом художника и семейными связями художника. На самом деле, этот спектакль, об этом много писалось в прессе, и я совершенно согласен с этой трактовкой, этот спектакль – о противоречии между долгом художника и семейными связями, между любовью к матери и долгом перед собственным талантом. Эта тема решена очень смело, очень тонко. Вы знаете, я за свою жизнь видел несколько тысяч спектаклей. Бывают разные спектакли: бывают смелые, бывают спектакли острые, бывают спектакли скучные, бывают спектакли тонкие, но скучные, бывают спектакли смелые, но глупые, это часто бывает, к сожалению, мы это признаем. В современном театре часто бывает много пустого эпатажа и пустых экспериментов, и тем ценнее и радостнее, когда встречаешь и не в столице, а в Новосибирске, который, впрочем, является третьей театральной столицей, именно благодаря, в том числе, деятельности режиссера Тимофея Кулябина и продюсера Бориса Мездрича, встречаешь спектакль, который одновременно является смелым и тонким. Вот такова, если вкратце, моя интерпретация этого спектакля, если говорить о главном его содержании. Конечно, там есть несколько второстепенных линий, и, безусловно, режиссер чрезвычайной тонко и интересно эти линии прорисовал. Но в целом я вижу содержание этого спектакля как конфликт между призванием художника и его семейными личными связями. Конфликт между материнской любовью и долгом перед искусством и собственным талантом. Таково вкратце содержание спектакля, которое, разумеется, является предметом субъективной оценки.

IMG_3580

Адвокат: Скажите, пожалуйста, присутствовали ли ваши коллеги, эксперты на данном спектакле, на данной опере, и если присутствовали, то известна ли вам реакция ваших коллег?

Должанский: Да-да, безусловно, особенно на первом спектакле. Дело в том, что это тоже надо, наверное, пояснить, и не все это знают, что деятельность Новосибирского театра оперы и балета и деятельность режиссера Тимофея Кулябина, который уже поставил второй спектакль в этом театре, и Кулябин является лауреатом Национальной театральной премии «Золотая маска» в прошлом году за спектакль другого театра – «Красного факела» Новосибирского – поэтому ничего удивительного в том, что «Тангейзер» был одним из самых ожидаемых событий в театральной и музыкальной жизни страны всего сезона. А поэтому на спектакле был в полном составе экспертный совет «Золотой маски». Я сам несколько раз бывал председателем экспертного совета Национальной театральной премии, но это музыкальный экспертный совет, поэтому там я находился в качестве просто критика и зрителя, а эксперты и специалисты по музыкальному театру они находились практически в полном составе и вот уже даже после первого спектакля, естественно, это нельзя было называть официальным решением, официальное решение в соответствии с процедурой и уставом премии обнародуется только в конце года, но даже по первым отзывам было понятно, что это главное событие в музыкальной жизни сезона, пока, конечно, потому что сезон еще не закрыт, мы не знаем, что будет в грядущие месяцы в различных театрах России, но то, что этот спектакль был бы номинирован на Национальную театральную премию и будет, безусловно, это, я думаю, вопрос фактически решенный. Кроме того, было очень много местных экспертов, я часто бываю в Новосибирске, работал на фестивале «Ново-Сибирский транзит», знаю очень много представителей общественности, и членов правительства Новосибирской области, и бывших, и нынешних, и актеров, студентов театрального вуза, все они, конечно, были не 20, так 22 декабря в зале Новосибирского театра, поэтому я со многими из них тоже обсуждал спектакль, с сотней человек, наверное, я его обсудил за эти два дня. И если отвечать конкретно на ваш вопрос, то безусловно было очень много специалистов из Москвы и их мнение о спектакле было чрезвычайно положительным.

Адвокат: Скажите, пожалуйста, мы переходим к реакции ваших коллег, зрительской реакции на эпизод в гроте Венеры и эпизод на Вартбургском фестивале, когда появляется постер к фильму режиссера Тангейзера «Грот Венеры». Не могли бы вы описать.

Должанский: Да, пожалуйста. «Грот Венеры» – это фильм по замыслу режиссера, фильм, который снимает Тангейзер. Он является главным персонажем, разумеется, этой оперы, заглавным персонажем. Но часть его партии в первом действии разделена: там есть Тангейзер, и есть актер, который исполняет роль в фильме, который снимает Тангейзер. Но поскольку он является главным персонажем оперы, то конечно все внимание приковано к этому характеру. И сцена представляет собой съемочную площадку фильма. Это очень распространенный прием в искусстве – об этом написаны книги. О том, как иногда на театральной сцене удваивается степень условности. Прием «театр в театре» иногда бывает, бывает «кино в кино». Может быть, более известные, чем театр примеры,–  это фильмы Федерико Феллини или, скажем, фильм «Начало» Глеба Памфилова, всем известный. Там есть «кино в кино». Бывает «театр в театре», бывает «кино в театре», – это тоже бывает. Бывает «театр в кино». В данном случае для раскрытия образа главного героя режиссер предлагает сцену на съемочной площадке, и сам герой организует съемочный процесс. Поэтому чрезвычайно интересно наблюдать за Тангейзером, потому что в этот момент мы начинаем считывать, мы начинаем понимать, что это за персонаж, какой он режиссер. Он организует действие, он работает с актерами, он работает с оператором, там начинается жизнь, это очень многонаселенная, очень многосоставная, очень тяжелая огромная сцена. И она характеризует поведение режиссера Тангейзера, потому что мы должны понять, что будет происходить с ним. Так режиссер интерпретировал сцену грота Венеры. Там задействовано очень большое количество людей, но в этот момент мы понимаем, что этот человек целиком посвящен своему ремеслу, целиком посвящен своему искусству, которое составляет смысл его жизни. Потому что он живет в съемочном павильоне во время увертюры. Мы видим как он просыпается, начинается подготовка к съемке, мы видим, как он, очевидно, обдумывает, что он будет снимать, и затем начинается сама эта съемка, т.е. мы видим человека, абсолютно погруженного в собственную профессию и собственную миссию. Затем происходят некоторые другие события в этой опере. Если переходить к тому эпизоду, о котором вы спросили, это Вартбургский кинофестиваль, это съезд гостей, пресс-конференция и затем короткая презентация, как мы сейчас говорим, работ трех кинорежиссеров. Эта сцена сделана с огромным юмором, и вот эту атмосферу ярмарки тщеславия европейского кинофестиваля, мы знаем это все по телерепортажам, да и по нашим кинофестивалям тоже, атмосфера соревновательности людей, склонных к самовлюбленности, к эпатажу, как представлены эти режиссеры, участвующие в кинофестивале, сцена подана, я бы сказал, в ироническом ключе с элементами сатиры. И отношение у зрительного зала к этому эпизоду соответствующее. Затем мы видим в полном соответствии с сюжетной канвой Рихарда Вагнера плакаты трех фильмов, которые представлены на этом кинофестивале. Один из них… дело в том, что в партитуре, простите, в либретто, но и в партитуре тоже, там довольно сильная тема, но в либретто есть выражение гнева персонажей, они, сообщество, так сказать, общественность кинематографическая настолько входят в гнев, что они прогоняют Тангейзера, отказывают ему в принадлежности к профессиональному сообществу, это вызывает у них очень сильный прилив эмоций. И в частности это выражено постерами фильмов. Их там три. Они опускаются на несколько секунд сверху, мы видим, что происходит с персонажами, и затем они его изгоняют, и затем следует третий акт оперы, где он опять находится на съемочной площадке и в одиночестве и в присутствии своей матери, тоже там достаточно сложный сюжет, очень интересно интерпретированный режиссером, потому что вот это путешествие в Рим оно представлено как сон, как наваждение, и он, собственно, испытывает распад личности. Он страшно наказан за свое антиобщественное деяние. Поэтому мне кажется, как я уже сказал, у коллег было очень хорошее впечатление об этом спектакле, я тоже отнесся к нему хорошо. У меня была одна только претензия к спектаклю, как у человека, занимающегося современным искусством, мне показалось, что вот эта тема, тема наказания Тангейзера, она проработана и представлена с известной долей назидания. Это, вообще говоря, очень нравоучительный спектакль. Он призывает зрителей, он учит зрителей, что нельзя нарушать какие-то нормы, принятые в обществе, нельзя нарушать религиозные нормы, это ведет к изгнанию, это ведет к страшному наказанию, это ведет к распаду личности.

Адвокат: Я не ошибся, спектакль учит именно соблюдению религиозных норм?

Должанский: Я бы сказал, что норм, принятых в обществе, различных. В том числе и норм поведения. Потому что Тангейзер сам ведет себя вызывающе, он вступает в конфликт со своими коллегами, и поэтому он изгнан, поэтому это, скорее всего, послание в этой части, потому что я сказал о главной части спектакля, а в этой части, в этой побочной линии, это говорит о том, что плохое поведение будет наказано и обществом, и сам человек себя наказывает в том числе.

Адвокат: Вы были в зрительном зале, заметили ли вы какие-нибудь негодования людей, которые, может быть, возмущались происходившим на сцене?

Должанский: Нет, боже упаси. Два вечера… Там было 3500 человек, там меня поправят, если я знаю неточное количество мест в Новосибирском театре оперы и балета, наверное, где-то 1500-1700 мест, и оба вечера зал был полон, я могу свидетельствовать.

IMG_3670

Адвокат: А где вы находились в зрительном зале?

Должанский: Я находился на первом спектакле в третьем ряду партера, обычно хорошо сажают критиков, спасибо большое театру за это, а на втором спектакле видимо уже спрос на билеты был больше, потому что я сначала сидел на шестом ряду сбоку, а на мое счастье в пером ряду сидел фотокорреспондент, он поснимал первый акт и ушел, и я перешел, и второй и третий акт я смотрел в первом ряду.

Адвокат: Просто сейчас до вас выступал свидетель, представленный прокуратурой, она сказала, что она ушла, и вместе с ней ушла коллегия из психиатрической больницы. Заметили вы такие движения?

Должанский: Вы знаете, в театре ведь все зрители и все равны. И очень трудно судить о профессиональной занятости того или иного зрителя, поэтому я не видел там сотрудников психиатрической больницы, очень может быть, что они тоже посетили спектакль. Я не буду утверждать, я не возьмусь, это было бы неправдой, если бы я сказал, что все до единого зрителя остались  до конца спектакля. Во-первых, я не пересчитывал и не имею право этого утверждать, во-вторых, на любом спектакле, даже самом выдающемся, и с участием самых любимых звезд, я бываю и на таких, все равно какие-то зрители уходят. Это естественно, потому что кому-то не нравится, кому-то скучно, у кого-то поезд или заболел живот. Это вполне естественно. Конечно, нельзя говорить, что все остались, но за 95%, может быть, за 97% даже я могу подписаться.

Адвокат: А может быть, кто-то выражал негодование какими-нибудь сценами или кричали «Позор!», кидались какими-нибудь предметами?

Должанский: Да-да-да, кричали «Позор!», конечно, но только это было на сцене. Это делали персонажи оперы. Вообще, задача режиссера по Станиславскому – оправдать текст, который он получает. И коль скоро в тексте есть выражение гнева, он должен сделать так, чтобы я поверил, что эти персонажи на сцене не просто актеры, которые что-то выдумывают, а чтобы они прожили ту ситуацию. Отвечая на ваш вопрос, в зале – нет, я ничего такого не слышал. Бывают, бывают спектакли… Несколько дней назад я присутствовал в Москве на шумной премьере, и во время спектакля со второго ряда поднялись люди и ушли с криками «Позор! Позор!» Там на сцене играла Ксения Собчак, это неважно, но они встали и с криками «Позор! Дом-2 был лучше» они удалились. Было видно, что… У меня есть подозрения, что они пришли только для того, чтобы обратить на себя внимание, такое тоже случается. В театре и такая есть группа зрителей. Но среди зрителей «Тангейзера», среди тех, с кем я разговаривал,  а это было человек 100 за два вечера, никто не выражал никакого недовольства, и никто не чувствовал себя каким-то образом задетым не в той степени, каким образом это подразумевается произведением искусства, то есть глубиной переживания, происходящего на сцене. Все эмоции касались  только непосредственно обсуждения спектакля, характера главного героя, музыкальной интерпретации и чрезвычайно тонкой, как я уже сказал, деликатной и в то же самое время смелой режиссерской интерпретации.

Адвокат: Роман Павлович, может быть, вопрос вас смутит или удивит, а вы кого-нибудь из крестящихся зрителей видели? Может быть, кто-то крестился на какие-то предметы на сцене?

Должанский: Нет, нет.

IMG_3567

Адвокат: Скажите, пожалуйста, а вообще, известны ли вам аналогичные случаи религиозной политики в мировой театральной практике?

Должанский: Вы знаете, да. Наверное, надо говорить о новейшей какой-то истории, потому что иначе история нас далеко уведет. К тому же, я надеюсь, мы не хотим себя сравнивать со Средневековьем. Кстати говоря, Рихард Вагнер, если мы возьмем  историю старейшего фестиваля, а это именно Вагнеровский фестиваль в Байройте, то там очень часто случаются недовольства, очень часто случаются скандалы, связанные с режиссерскими интерпретациями, по сравнению с которыми, конечно, спектакль  Новосибирского театра оперы и балета – это такой нежный птенец. Конечно, бывают случаи больших конфликтов каких-то групп зрителей, которым не нравится то, что происходит в театре. Была еще постановка в Берлине, там был сложный кейс, когда на сцене были представлены представители религиозных конфессий, и был большой шум. Спектакль прошел несколько раз, он не удержался в репертуаре, но все это решалось на страницах газет, в общественной дискуссии и не становилось предметом судебного разбирательства. Это общественное дело. И театр, безусловно, зависит от общества, разных групп зрителей, но это все было сделано в рамках цивилизованных обсуждений.

Судья: Прокурор, у вас есть вопросы к свидетелю?

Прокурор: Нет, ваша честь.

 

Заседание по аналогичному делу в отношении Тимофея Кулябина зеркально отразило зафиксированный выше процесс в отношении Бориса Мездрича. По окончании разбирательств судья вынесла решение о закрытии упомянутых дел в связи с отсутствием состава правонарушения.

Фото Степан Звездин, ОКОЛО

 

Еще по этой теме:

Андрей Красиков: «Я застал время, когда священники были другими…»

«Тангейзер»: В РФ впервые начинается суд над героем художественного вымысла

Прокурор Игорь Стасюлис: «Все мы прекрасно понимаем, что актер играет конкретный образ»

«Тангейзер» в пространстве русской цензуры

 

 

Войти с помощью: 

Один комментарий на «“Суд над «Тангейзером». Прямая речь защиты: Фаликов, Винокуров, Должанский”»

  1. Отдельные группы граждан не должны выражать мнение всех жителей. Спектакль Тангейзер посетило около восьми тысяч человек, что существенно превышает численность митингов, направленных против спектакля , сформулирована в резолюции позиция участников митинга. Они указали, что решение о судьбе Тангейзера принималось без учета мнения зрителей и театрального сообщества.

Добавить комментарий для Slava Отменить ответ

Войти с помощью: 

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *